Рихард Феникс. Море. Книга 3

— Пойдём вовнутрь, тебе надо отдохнуть, — позвала спутница.

Рихард не почувствовал прикосновения к правой руке, лишь увидел. Пальцы её ещё минуту назад казались послушными, а теперь застыли, скрючились. Втянул пламя, вздрогнул от стужи и вновь распалил, чтобы согреться. Лукреция не выдержала и отошла.

— Где? — Рихард огляделся.

— Блиц увёл одного, — девушка махнула куда-то вправо, где в туманной дали ещё можно было различить зыбкие силуэты. — А второй покончил с кораблём и отправился следом. Он даже не пытался на нас напасть. Это свисток, да?

— Не знаю. Возможно, только одного можно подчинить за раз. Я не смог. Духу не хватило. Что ж так холодно-то, а?

— Ри, прошу, убери огонь, твою рану надо промыть! Оттуда вытекает что-то гадкое.

Мальчик вызвал пламя сильнее, представляя, как выжигает это «гадкое» изнутри. Пощупал, на пальцах остался буро-жёлтый студень. Боли не было, оттого Рихард думал про рану отстранённо, будто это и вовсе его не касалось. Лукреция пыталась хоть как-то помочь, принесла одеяло, но он не принял, оттолкнул, прорычал не лезть, и она подчинилась, махнула рукой. «Чем больше огня, тем теплее», — подумал он, наконец сумев выровнять дыхание, приходя в себя. Он искренне верил, что всё скоро наладится.

Девушка не обиделась, прекратила плакать, вернулась, предложила поесть. Он и от этого отказался, попросил бурдюк, прополоскал рот, обвёл взглядом палубу. Точно помнил, что она была залита водой, но сейчас на удивление суха — «Интересно, почему?» — сделал мысленную зарубку, ощупал высохшую одежду и отдался игривой силе Феникса, позволяя огню гореть, согревать, не сжигая, не причиняя телу вреда. Подошёл, запинаясь, к носу лодки. Головы Блица впереди больше не было, лишь в рассветном мареве виднелись на воде деревяшки, обрывки парусов. Мальчик закрыл глаза. Ощутил знакомый зуд в левом локте, понадеялся, что в правом он тоже появился, и подпрыгнул.

Хлопнули за спиной широкие огненные крылья, выгнулись от порыва ветра, зашипели, разгоняя туман. Рихард старался не думать, исчезнут ли они внезапно, как в прошлые разы, или нет. Вспомнил слова Мару в пещере и прошептал: «Нет, крылья нужны не для того, чтобы друзей пугать — это точно».

Он облетел вокруг лодки, чтобы согреться, взбодриться, прийти в себя. В какой-то момент потерял концентрацию, ухнул вниз, но тут же набрал высоту, заметив в воде своё отражение на фоне низких предутренних туч. Золотые, искрящиеся, с красными контурами крылья чётко обрисовывали небольшое тело. Правую руку, так и висящую плетью, приходилось поддерживать за локоть. Мальчик снизился, пригляделся и хмыкнул: либо недостаток еды, либо слишком нервная ночь сделали лицо таким бледным и худым. Взрослым. А вот с раненной рукой была действительно беда: потемнела, опухла. Неизвестно, сдюжит ли с этим юная сила Феникса, если даже и нет, то надежда излечиться была, но здесь помощи ждать неоткуда, поэтому следовало поспешить в Макавари. Упрямая злость вызвала улыбку на осунувшемся лице.

Мальчик вновь облетел лодку, не заметил сколов и поломок, и даже вёсла были на месте. Цел ли механизм, поднимающий щиты, можно узнать и позже, а пока…

Рихард похлопал себя по груди, достал свисток и выдул сиплый звук. Поздно подумал, что морские обитатели могут испугаться огня, поэтому, когда косяк рыб выпучился между обломков, а после сразу скрылся, мальчик поспешил опуститься на палубу, втянул в себя пламя и жар и сразу задрожал от холода, сжался.

— Мне больно смотреть на тебя, — тихо сказала Лукреция за спиной и набросила ему на плечи одеяло.

— Не надо! — передёрнул плечами, скидывая его, и вновь попытался призвать морских обитателей.

Тщетно. Рыба приплывала, глядела издалека, не приближаясь.

— Эй, давай сюда! — решительно позвал Рихард, но стая скрылась. — Неужели сломался? — Он с силой встряхнул свисток.

Пять десятков попыток не увенчались успехом. И звук с каждым разом был всё хуже, о давешней звонкой трели оставалось только мечтать. Даже птицы с издевательским клёкотом проносились мимо. Да как так? Раньше это действовало, а теперь — нет! Он не собирался давать свисток девушке, ведь она не Феникс. Вдобавок к этому волновало отсутствие боли в раненной руке — ведь так не должно быть, это неправильно. Рихард коснулся раны, поморщился: между пальцев задрожала мутная плёнка грязно-жёлтая в бурых разводах, а сколько ещё пузырилось и стекало по спине⁈ Мальчик надеялся, что так тело избавлялось от лишнего, да, огонь не особо помог, но если всё выйдет само, глядишь, и наладится, снова вернутся чувствительность и подвижность. Вновь приложил свисток к губам и брезгливо обтёр его и испачканную ладонь о жилетку. Закралась нехорошая мысль, что дело тут не в свистке, а передача его вряд ли поможет.