Рихард Феникс. Море. Книга 3

Тишина накрыла всё на бесконечные несколько минут. И даже плеск воды, казалось, звучал иначе — по-особому грустно. Живые встретились взглядами, и паренёк, нагнувшись вперёд, уперевшись ладонями в палубу, заговорил:

— Прости за доставленные хлопоты. Честно, прости! Если б я только знал, как оно обернётся, вам бы не пришлось так утруждаться… Прости… — Его взгляд упал на лицо Паулины. Спустя долгий вздох, промозглым осенним дождём полились слова: — Пришло время расстаться с моим капитаном. Она была великой обманщицей, она жила простыми и понятными страстями и не разменивалась по мелочам. Она была очень великодушной. Она заменила мне мать… — его голос задрожал. — Однажды она сказала: «Если ты увидишь мою смерть, мальчик, бросай свою прошлую жизнь и ищи новую. В другой компании, в другом деле. Живи так, как считаешь нужным. Молись своему богу или кому захочешь. Но не забывай меня». Я запомнил эти слова. Услышал их в тот момент, когда ещё мог слышать… Слушать. Слушать просто, без оценивания, без просчёта ситуации, без поиска выгоды. Слушать. Воспринимать. Да, воспринимать и усваивать… Она была обманщицей и в первую очередь врала сама себе. — Он потёрся лицом о своё плечо и потянул за ленты капитанской шляпы. — Тогда она просила отпустить её, обнажив ложь. Потому что тайное должно стать явным хотя бы на пороге смерти. И сейчас я выполняю её последний, но второй приказ. Первым был: «Джази, живи!».

Он осторожно приподнял голову капитанши, снимая шляпу. Красные ленты, крест-накрест перечёркивающие грудь, поползли вверх, как капли крови, будто втягивались в раны, если было бы можно обратить время вспять.

Рассветный луч солнца пробился сквозь завесу облаков и вспыхнул на коротких алых волосах Паулины.

Рихард отшатнулся и вскрикнул. Тёмная стена в памяти, которую он научился не замечать, треснула и развалилась. Перо на костяшке безымянного пальца запело кровью и сталью. Горло мальчика перехватило, дыхание с трудом вырывалось из открытого рта, и даже огонь зарябил, на мгновение сгинул. И только одно слово слетело с дрожащих губ:

— Алек!

* * *

Алек

Ещё до рассвета к нему заглянули Соржент и Пильчак, погнали на пробежку, как был — с забитой сумкой наперевес, клинком в ножнах, подвешенным к поясу, который ремнём крепился к единственному металлическому наплечнику слева, как носили некоторые Тени. При каждом шаге в сумке брякали поножи и налокотник, а переходящая в капюшон полумаска на тунике от дыхания прилипала к лицу. Мальчик не выдержал и остановился на полдороги.

— Чего встал? — окликнул догнавший Соржент.

— Дышать нечем, — признался Алек.

— Ну дыть сымай и в суму клади!

Так и поступил. Отстегнул наплечник, вложил в него приставучую тунику, завернул это всё в плащ. Сапоги, штаны, короткая кофта, меч, сумка за спиной — всё равно неудобно, но чуточку легче. Он вдохнул кристального горного воздуха и улыбнулся: внезапно стало очень хорошо.

— Двигай давай! — подпихнул его Соржент и побежал вперед за братом.

Алек огляделся. Час ранний — на улицах Скрытой деревни ни души. Но всё равно обмотал волосы серым шарфом. Мальчик не хотел верить в опасность, связанную с цветом его волос, но отец с детства приучил его покрывать голову, не объясняя причин, и это уже стало привычкой.

Солнце припекало. Он бежал, обливаясь потом, от этого клейма под ключицами вновь зачесались. Вот в то, что его казнят, если поймают лагенфордские стражи, Алек верил легко, а волосы… Так, сказки. За жизнь на улице мальчик успел повидать и публичных казней, и жестокость обычных горожан, и презрение к бездомным. К таким, как он сам. Поэтому легенда про волосы казалась меньшей из зол: просто делай, что привык — и не будет бед, просто не лезь в опасные делишки — и никто не поймает. А вулкан — да не ходить туда и вообще плевать! Сегодня об этом думать было гораздо легче: история старой Йарджи звучала в памяти обрывками древней легендой, правда в которой затерялась под толщею лет.

Он бежал и гадал, призовёт его Рихард или нет. О чём же тот думал, когда пил воду из источника забвения? Может, о деревне, как и говорил проводник, чтобы забыть о её существовании, или о чём-то другом? О ком-то, о нём — Алеке? Седьмой день, если не считать самый первый, когда компания отправилась дальше, был сегодня. И с каждым широким шагом совсем уже здоровых ног, мальчик чувствовал, что надежда исчезает. Но, сказать по-правде, успокаивало то, что здесь, в Скрытой деревне, ему будут рады. Старейшина Йарджа его в том заверили, да и рыжебородые близнецы нет-нет да и называли его братом. «Пусть всё случится, как случится», — решил Алек, с наслаждением вдыхая свежий весенний воздух и глядя на сочную растительность в чаше Красных гор.

* * *

Рихард

— Прости, ты не мог бы выражаться яснее? — щуря разноцветные глаза, спросил Джази.

— Понимаешь, — начал Рихард и осёкся: не хватало ещё разболтать тайну призыва этому человеку, кидающемуся в драку на первого встречного.