«Рим». Мир сериала

К. Жуков: Во-первых, дурак. Во-вторых, язык без костей. Сначала делает или говорит, потом думает. Обычно принято наоборот. Ну а дальше лучшая сцена второго сезона: Антоний беседует с Цицероном. Сначала говорят о необязательном. Потом Цицерон начинает расспрашивать у Антония, что он думает по поводу того, что Октавиан собирает легионы.

Д. Пучков: «Такой энтузиазм в столь юном возрасте. Говорят, он собрал большую армию». — «Скупить всех дураков и калек в Кампании не значит собрать армию». — «Ты прав, конечно. Но еще там много ветеранов. Люди из седьмого легиона, из восьмого легиона». — «Берут с него деньги за то, чтобы поорать, когда он проходит мимо». — «Но я пригласил тебя не об этом говорить. Жду с нетерпением, что ты скажешь…»

К. Жуков: 

Тут Марк Антоний встал, подошел поближе к Цицерону и принялся ссать в фикус. И, писая, говорит, что не хочет ехать в Македонию, когда закончится его консульство. Хочет в Галлию. Но не сказал, в какую именно — Цизальпинскую, Трансальпийскую, Нарбоннскую… Галлия же большая. Он хотел в Цизальпинскую Галлию, потому что это почти Италия, она непосредственно за долиной реки По. Оттуда можно влиять на то, что происходит в Италии. Цицерон говорит…

Д. Пучков: «Галлией же управляет Децим». — «Ну, если хочет, пусть забирает Македонию. А я хочу Галлию».

К. Жуков: Имеется в виду Децим Брут — двоюродный брат Марка Юния Брута, если не ошибаюсь. Марк Антоний хотел убрать Децима Брута куда-нибудь с глаз долой, потому что он всех этих Юниев терпеть не мог. Цицерон совершенно справедливо замечает: «Тогда люди подумают, что ты подражаешь Цезарю, располагая легионы у наших границ». Учитывая, что они мирно разговаривают друг с другом, все происходит до июня 44 года. То есть Антоний еще не успел в открытой форме с Цицероном полаяться. А Цицерон уже поддерживает Октавиана, что в фильме не обозначено. Цицерон даже писал всем, что не просто поддерживает, а контролирует Октавиана и управляет им. Ну, он так думал на самом деле. Ведь Октавиан приехал в Италию непосредственно к Цицерону. И получилось, что Октавиан вроде бы стал протеже Цицерона. По факту, конечно, все было решительно не так. У Цицерона не было армии, он контролировал только некие группы в сенате, которые могли оказать давление на Марка Антония. Но, как политик с большим стажем, он думал, что этого мальчика контролирует. А тут оба — Марк Антоний и Цицерон — выступили великолепно. «Ты угрожаешь мне, но так не угрожают. Я не боюсь».

Д. Пучков: 

Как-то не очень. «Сенат поймет, что я поддерживаю тебя только из страха смерти». — «Понимаю. Не хочешь показаться трусом. А ты скажи, что я тебя подкупил. Ты бы принял взятку?» — «Нет!». «Ты и без этого богат», — говорит Марк Антоний, подразумевая какие-то серьезные деньги. «Попытаться-то стоит. Иначе ты не оставляешь мне выбора». — «Всегда сводится к этому». — «Знаю, извини. Такие времена». — «Прошу, продолжай. Угрожай мне, мне не нравится уступать простым намекам». Марк Антоний: «Я хотел спросить о твоем старом друге Крассе. Когда парфяне взяли его в плен, правда ли, что ему залили в горло расплавленное золото? Ведь это ужасно больно». «Спасибо, — говорит пришедший в себя Цицерон. — Ты прав. Погода в Македонии ужасная».

К. Жуков: В переводе «Лостфильма» было сказано «парфеянцы». Я услышал и удивился: «Что?! Парфеянцы?» Короче говоря, Цицерон вроде бы обещал Марку Антонию поддержку в сенате, а сам ушел. И видимо, в этот момент понял, что Марк Антоний перегибает палку. Пора валить. А Пулло приходит в кабинет к мрачному Ворену. Тут Пулло одет в не менее жуткую херню, чем сам Ворен. У него плащ с какими-то медными или бронзовыми бляшками по периметру.

Д. Пучков: Для форсу бандитского.

К. Жуков: 

Так они не ходили, это же неудобно. И что за любовь у всех киношников напялить на человека пояс шириной в полторы ладони? Зачем?

Д. Пучков: Талию подчеркнуть.

К. Жуков: Талия подчеркивается узеньким пояском. А в таком варианте это не имеет отношения к истории никакого, выглядит неэстетично. И совершенно нефункционально. Посмотрите настоящие римские пряжки, их найдено огромное количество. Посмотрите, какой ширины был пояс. И сделайте такой же. Обратитесь, в конце концов, к изобразительному материалу. Какие там были пояса? Гражданский пояс — узкий; военный пояс, на котором меч таскают, естественно, шире, чтобы нагрузку держать. Ворен говорит Пулло, что на него не злится. У него же кроме Пулло никого не осталось.

Д. Пучков: 

Но говорит уже злобно, видно, что хочет узнать все.

К. Жуков: Расчувствовавшийся Пулло предлагает уладить дело с Карбоном. А Ворен улыбается и говорит, что уже, в общем, поздно. Классная сцена: Карбон заходит в общественный сортир с братвой.

Д. Пучков: Они всех выгоняют и садятся гадить, сопровождая это дело интеллектуальной беседой.

К. Жуков: Тут забегают вореновцы во главе с Маскием…

Д. Пучков: Маский дает команду: «Поднимите его».