«Рим». Мир сериала

К. Жуков: У нас в братском клубе военно-исторической реконструкции «Ратник» проживала крыса по имени Ганс, которая настолько была за своего, что однажды обожралась водки с пацанами и умерла похмельем. Все очень горевали, построили ей похоронный драккар, сплели кольчугу, сделали шлем Гъермундбю и сожгли, похоронили в кургане в Филевском лесопарке.

Д. Пучков: Со всеми надлежащими почестями, да? Как конунга.

К. Жуков: Да.

Что можно прочитать про толковых боевых евреев?

К. Жуков: «Иудейскую войну» Иосифа Флавия читайте – первейший источник.

Во второй филиппике Цицерон помимо прочего сентенциями типа «проспись и выдохни винные пары» или «пока ты в Нарбоне блевал на своих гостеприимцев» публично предъявляет Антонию за неумеренное потребление алкоголя. Понятно, что рупор вражеской пропаганды и все такое, тем не менее были ли основания для подобных обвинений?

К. Жуков: Бог его знает, мы щитов из кабака за Антонием не собирали, мы не в курсе.

Д. Пучков: Как он себя вел, тоже непонятно.

К. Жуков: Эти сведения мы черпаем у Цицерона, но это же не просто рупор вражеской пропаганды, а некий полемический продукт. Антоний мог сказать: «Ты что, больной что ли? Когда я блевал? Ну один раз блевал – да, было…»

Д. Пучков: И что?

К. Жуков: Это было один раз и давно, это не считается». Но, видимо, какие-то основания были – все-таки Антоний человек военный, серьезную часть жизни провел на боевой службе, а значит, вырвавшись на гражданку, как многие военные, он мог позволить себе лишнее, зная, что у него это на месяц, а потом он снова в строй, в шесть утра подъем, за подчиненными дерьмо выносить круглые сутки. А на гражданке он вел себя так, что Цицерон, будучи гражданским человеком, мог воскликнуть: «Ни хрена себе!»

Д. Пучков:

При этом все по-разному себя ведут, когда выпьют. И пьют по-разному.

К. Жуков: Тем более Цицерон-то в армии не служил, на войне не был…

Д. Пучков: Ему было завидно плюс ко всему.

К. Жуков: Да, он не мог так отдыхать. А тут здоровый молодой растущий организм вырвался из легиона. Где в этой Галлии можно было по-человечески загулять? Там же ни культурной программы, ничего.

Д. Пучков: Вспоминаем начало первого сезона, когда Тит Пулло в Рим прибыл: баба раком и вино из кувшина!

К. Жуков: Ну, во-первых, Марк Антоний был старше по званию, чем Тит Пулло, и значительно богаче, он мог не одну бабу себе позволить, а пятнадцать. Во-вторых, все-таки, находясь в строю или даже на побывке в Нарбонне, куда деваться? Вокруг подчиненные, перед ними нельзя вот так разлагаться, а то они сами разложатся – и тебя из-за них шлепнут какие-нибудь галлы. Это опасно. А в Риме…

Д. Пучков:

Сам бог велел.

К. Жуков: Там миллион человек, кто тебя увидит? Но Цицерон внимательно, гадина такая, следил.

Д. Пучков: Подсматривал.

К. Жуков: Где блевал, сколько раз, на кого.

Правда ли, что парфяне попавшего к ним в плен императора Валериана превратили в произведение таксидермического искусства, набив шкурку говном и соломой, как об этом пишет, например, Лактанций?

К. Жуков: Имеется в виду император Валериан I. Лактанций пишет, что Шапур I – шахиншах Ирана – его сначала яростно унижал, забирался с него на лошадь после битвы при Эдессе, которую из-за предательства римляне слили. Потом, когда наразвлекался, по свидетельству Лактанция, который писал, наверное, лет через… ну короче говоря, не сразу после битвы…

Д. Пучков:

Ну как мы сейчас про Петра I, да?

К. Жуков: Нет-нет, там лет 40–50 прошло. Битва при Эдессе – это 260 год н. э., а Лактанций писал, если я не ошибаюсь, в конце III – начале IV века. А вот Марк Аврелий пишет совершенно иное: император скончался от полученных ран. И вообще неизвестно, долго ли он в плену прожил.

V

Герои республики

К. Жуков: Эта серия начинается с того, что Тимон, попавший в тенета религиозной пропаганды, сидит со своим братцем, накрывшись ковриком, в синагоге и что-то бубнит. У Тимона на редкость блаженное выражение лица – типа что ж я делал-то раньше? Вот тут-то, понимаешь, настоящие люди. Тем временем в Альпийской Галлии два легионера пытаются что-то есть, видимо беспонтовое. Через лес ломится бородатый Марк Антоний с оленем и говорит: «Вот, пацаны!»

Д. Пучков: «Кушайте на здоровье».

К. Жуков: Да. Все бросаются терзать оленя.