Ринго Старр

Пытаясь удержаться на плаву, Ring О' возродилась в виде организации более низкого уровня, Able Label Productions, которая — делая упор на творческую инициативу — предоставляла материал более крупным компаниям; это и многое другое входило в компетенцию нового директора — Терри Кондона, который заседал в свежевыкрашенном офисе на Мэйфэр, всего лишь в нескольких сотнях ярдов от того места, где Ринго управлял Apple Films. Еще до того, как Ring О' объявила о своей несостоятельности, он одобрил кандидатуры Уормана, Сюзанн, Гроцмана и Стормера, а также нескольких продюсеров, работавших с новичками вроде певца (еще одного) Рэба Ноукса или «Dirk and Stig», чья «Ging Gang Goolie» —

песенка для бойскаутов — стала первым релизом Able Label, так же как «Restless» Ноукса — последним.

До смерти пресытившись вытягиванием хитов из зачастую бездарных и строптивых исполнителей, Старр «прикрыл лавочку» в декабре 1978 года.

«Если ты не продаешь пластинки, то работаешь себе в убыток, — рассуждал Ринго. — Приходится посмотреть правде в глаза и задуматься: «Что за фигня?», а после этого ты либо пытаешься изменить все в лучшую сторону, либо, как я это сделал в очередной раз, сказать себе, что пришло время завязывать».

14. «Если я не получу тебя, ты достанешься кому нибудь еще»

Для Ринго это был, наверное, весьма двусмысленный комплимент, когда подающие надежды киноактеры Джон Белуши, Дэн Экройд вместе с Джо Уолшем и другими музыкантами «The Eagles»

собрались на сцене одного ночного клуба в Чикаго и устроили затяжной джем на тему «With a Little Help From My Friends» (заметьте, не «It Don't Come Easy» или «Photograph»). Ринго, однако, не знал, что на его «коронные» «Boys» и «I Wanna Be Your Man» покушались «The Milkshakes»,

которые в начале восьмидесятых возглавляли музыкальную сцену города Медуэй, ставшего чем–то вроде Мерсисайда, правда, меньшего значения.

В Четхэме, Эллис–Спрингз или Сентервилле из динамиков в сети супермаркетов Tannoys орала скорее «Yellow Submarine», чем «Back Off Boogaloo» или даже «Octopus' Garden». Мелодия, звучавшая по радио, и битловское оркестровое попурри были целиком заслугой Леннона и Маккартни, которые добились бы успеха с любыми более–менее соображающими барабанщиком и соло–гитаристом.

Тем не менее Ринго и без них показал, что он тоже кое на что способен. Теперь, когда прошли безмятежные деньки «That'll Be the Day» и «Ringo»,

кто мог обвинить его в том, что он не сделал ничего особенного? Ведь нет ничего плохого в том, чтобы сколотить состояние, распевая безобидные песенки, разве не так? Кто мог поставить в вину этому невзрачному провинциальному пареньку, который достиг вершины успеха, что он преждевременно «вышел на пенсию» в свои тридцать с лишним лет? Посмотрите на Леннона. На пару с Харрисоном, его явным наследником, эдаким Говардом Хьюзом поп–музыки, в наши дни он появляется в хрониках не чаще, чем лохнесское чудовище.

Что Старр так ни разу и не сформулировал, так это то, что он обожает быть в центре внимания, почти не упуская возможности покрасоваться там, где ему обеспечен десяток–другой восторженных взглядов. Интересно, что бы он чувствовал, если бы вместо воплей и оваций, когда он появился за установкой лишь в финале «The Last Waltz» последним «прощай» его «The Band» после шестнадцати гастрольных лет в канадских концертных залах, его встретили бы сдержанными хлопками? В сан–францисском Winterland вместимостью в пять тысяч мест в День благодарения 1976 года это был своеобразный «ответ» тихоокеанского побережья государству Бангладеш с его войском звезд и знаменитостей — на ум сразу приходят Мадди Уотерс, Ван Моррисон, Доктор Джон, Эммилу Хэррис и Боб Дилан — которые собрались вместе, чтобы исполнить несколько вещей с уезжающими «The Band» и слиться в omnes fortissimo «I Shall Be Released» из «Music From the Big Pink» и — с легкой руки Ринго — посоревноваться в грохочущих инструментальных импровизациях.