Ритка

Она еще не рассказывала Андрею об этой песне. Попросить бы у Кати пластинку и послушать вместе с Андреем! Ему тоже передастся ее светлая грусть. Она непременно попросит у Кати пластинку. А пока… Андрей ведь тоже видит этот снег, радуется ему…

Подошли к школе. Пропуская впереди себя стаю громко галдящих мальчишек, Катя сказала:

— А тебе идет, когда ты веселая. Когда ты грустная, глаза у тебя становятся такими… темными-темными! Непроницаемыми даже. Ага! И лицо неподвижное такое. Будто мраморное.

И из школы они в этот день вернулись вместе. И за уроки сели в одно время. Потом Ритка ненадолго зашла к Кате посмотреть, сколько она уже связала. Катин отец был дома, и Ритка вдруг почувствовала, что совсем не дичится его, набралась даже храбрости и поблагодарила за сапоги:

— Спасибо вам большое. Мама никак не могла купить. То денег нет, то сапог в магазинах…

— Короче, выручили друг друга, — рассмеялся Иван Николаевич. — А мы не знали, куда их девать. Выбросить жалко, хорошая вещь, и хранить лишнее негде.

Прошли к Кате, и Ритка вдруг подумала вслух:

— А как он отдыхает, твой отец? Не все же он работает. Он совсем-совсем не пьет?

— Ну, почему? Катя разложила на диване уже почти полностью вывязанную спину кофточки. — Пьет. И водку. Коньяк любит. У нас всегда в серванте стоит. Вдруг кто зайдет?

Стоит вот так просто? — Ритка не могла себе такое представить и рассмеялась. — Мать поди запирает на ключ? Не запирает, и он не трогает?

— Только когда очень устанет или расстроится, выпьет рюмку, объяснила Катя. — Знаешь, а перед я хочу вывязать вот таким узором… Ой, да и не трудно вовсе! И ты сможешь. Давай я научу тебя?.. Спицы у меня есть. Завтра же и начнем. Сегодня уроков много.

— Завтра я не смогу, — Ритка задумчиво потрогала клубок шерсти, взяла в руки спицы. — Завтра у меня… свидание.

— Ко мне тоже на днях один мальчишка собирался зайти, — чистая нежная кожа Катиного лица порозовела. — Мы на катке с ним познакомились. Жалко, ты тоже не бегаешь на коньках. Ходили бы вчетвером.

Ритка промолчала. Андрей не увлекается спортом. Да и вряд ли ему доставит удовольствие общество Кати и ее друга! Андрею больше всего нравится быть с Риткой вдвоем. Томка его почему-то злит. Даже Валерку он и то перестал в последнее время таскать за собой.

12

Но Валерку она увидела на следующий же день. Как и условились, она сошла в седьмом часу с трамвая возле книжного магазина. Андрея еще не было, и ей пришлось подождать минут десять.

Правда, на этот раз она нисколько не замерзла, в сапогах. А под пальто надела шерстяную материну кофту. Мать берегла кофту на выход, пришлось взять ее тайком. Утром Ритка положит кофту в целлофановый мешочек и уберет в гардероб. Мать ничего и не заметит. Кофта, конечно, очень велика, но если придется раздеваться, Ритка сбросит ее вместе с пальто. К юбке она надела трикотажку от тренировочного костюма.

Андрей появился неожиданно, услышала над собой его голос и даже вздрогнула.

— Давно ждешь? Не сообразил я. Надо было тебе на последней остановке сойти. Там рукой подать. Ну, ничего, лучше согреешься.

Миновали переулок, в котором надо было сворачивать к дому Томки. Здесь был уже район одноэтажных частных домов. Фонарей становилось все меньше. Зато заборы были все выше, все плотнее. Тополя, палисадники, скамеечки у ворот. Последний фонарь горел над бревенчатым домиком с вывеской «Почтовое отделение». К домику прилепилась кабина телефона-автомата. Двери кабины были сорваны, не было на аппарате, кажется, и трубки. Ритка не успела рассмотреть.

Они шли так долго и так быстро, что и в самом деле стало жарко. Наконец Андрей распахнул калитку в каком-то глухом заборе. Прошли под голыми тополиными ветками по двору, поднялись по крыльцу в две ступеньки.

Андрей претворил-таки в жизнь свою мечту — оборудовал «берлогу». Правда, не то чтобы уж очень шикарно, совсем нет! И все же комната приобрела жилой вид. Во-первых, он попросил хозяйку побелить. Во-вторых, велел купить недорогой ткани на занавески для окон. Матрац на кушетку он притащил из; дому, благо, матери не было дома, а хватится матраца она не скоро, может, не хватится и совсем, матрац старый, и мать затолкала его в «темнушку». Покрывало застелить постель и простыню пришлось тоже прихватить из дому. Зато ковер к кушетке он купил, выложил шестнадцать целковых. Рисунок на ковре очень веселый, в комнате стало даже уютно. Стол они с Валеркой застелили пока полиэтиленовой пленкой. А перед побелкой оборудовали еще электропроводку, чтобы можно было включить плитку и настольную лампу.

Когда они с Андреем появились на пороге, Валерка уже хлопотал у стола, а на кушетке, высоко показывая длинные стройные ноги, сидела крашеная блондинка с прической «колдунья» и курила сигарету. Она не встала им навстречу, Андрею кивнула, Ритке подала вялую ладонь с очень длинными, загнувшимися, как когти, ярко накрашенными ногтями, назвала себя:

— Аида.

Ритка не увидела в ее светлых, сильно подведенных глазах никакого интереса к себе, и это помогло побороть смущение. Прошла к Валерке.

— Тебе помочь?