Ритка

Как может расти здоровым ребенок в такой обстановке? — спросила себя Ритка. — И как можно жить так, как живет отец? Отличный маляр, квалифицированный слесарь, что называется, золотые руки. Отец умеет работать много. От случая к случаю. Чертомелить, как говорит он. Но работа сама по себе не доставляет ему никакой радости. Работает он только ради денег, а деньги нужны ему на водку. Выпить и угостить «дружков», таких же непутевых людей, как он сам. Ничто отца не интересует, у него нет никаких иных потребностей. О детях он и не вспоминает, у него никогда не пробуждается желание что-то сделать для них. Жена и вовсе нужна ему только для того, чтобы обстирывать его, готовить для него еду. Непонятно, как мать терпит такое? И зачем такие люди, как отец, появляются на свет?

У одного писателя сказано: «Каждый человек рождается я какого-то дела. Каждый, кто ходит по земле, имеет свои обязанности в жизни». Кажется, это написал Хэмингуэй. Ритке его книжка показалась трудной. Так и не одолела ее до конца. А эти слова запомнились. Для какого дела родилась она, Ритка? Конечно, если бы у нее были такие условия, как у Кати, она еще училась бы и училась! И только потом пошла бы на работу, стала бы делать что-нибудь такое, чтобы в жизни было поменьше горя и несчастий… Да где уж ей! Придется пойти в официантки или курьеры. Вот если дадут общежитие, да будет самое необходимое из одежды, тогда…

Из одежды… В чем же она все-таки отправится в театр? Пусть бы Андрей не водил ее в ресторан, а подарил лучше кофточку! Но он, конечно, и не догадывается о ее затруднениях. А что если попросить у него взаймы рублей пятнадцать? За эти деньги можно купить великолепную кофточку. А долг она ему потом отдаст. Постепенно. Будет специально выпрашивать у матери поручения в магазин и каждый раз экономить по рублю, по два. Андрей и не догадается. Разумеется, он даст ей эти пятнадцать рублей. Он же сказал: «Мне нравится, доставляет удовольствие дарить тебе радость».

Ритка даже села в постели, взволнованная пробудившейся надеждой.

Надо непременно обзавестись кофточкой до того вечера в театре. Завтра сразу же после школы она отправится по магазинам и подсмотрит что-нибудь подходящее, а потом… Вообще-то неудобно просить у Андрея. Он ведь не знает, что это такое — жить так, как живет Ритка. Мать ему ни в чем не отказывает… А может, попросить у Валерки? Он попроще. Но в любом случае она должна быть одета в театре не хуже других. Ведь Андрей будет со своим коллективом.

Она заснула в эту ночь с трудом, уже под утро, и явилась в школу такая бледная, что обратила на себя внимание даже Эльвиры Андреевны.

— Ты что, Грачева, сегодня такая? — спросила учительница. — Голова болит? Так чего же пришла? Ступай домой, отлежись. Кстати, зайди справься, как там Телегина. Ангина у нее, да. Вчера свалилась, а ты и не знаешь. Узнай, как она там. Доклад у нее в среду.

Про Катю Ритка и в самом деле ничего не знала. Думала: разошлись утром, а она и вовсе не пришла. Ангина, значит. Катин отец сообщил Эльвире Андреевне по телефону.

Ритка не стала капризничать, воспользовалась разрешением классной руководительницы и ушла с двух последних уроков. А перед тем, как выйти из школы, завернула в буфет и выпила стакан кофе с булочкой.

Возможность пройтись по магазинам представилась совсем просто. Ритка села в трамвай и сошла в центре города, неподалеку от универмага.

В центральном магазине города ничего подходящего не было. Висели только чудовищно широкие, грязно-зеленого и грязно-розового цвета шерстяные кофты пятьдесят какого-то размера.

Ритка прошлась по остальным магазинам в центре и свернула в переулок. Неподалеку от моста через реку, она знала, есть неказистый бревенчатый магазинишко. Про этот универмаг знают далеко не все, и поэтому в нем иногда залеживаются хорошие вещи.

Но и тут она не нашла ничего по душе и задержалась в трикотажном отделе: очень уж шикарное было вывешано там белье — с белыми, как пена, кружевами. Народу было немного. У плохо освещенного прилавка в глубине отдела перебирала пакеты с чулками чопорная старуха в старомодной меховой шапочке и очках. Все рылась и ворчала:

— У вас всегда так! То цвета не подберешь, то шва нет. А короткие-то они у вас какие, чулки! На кого они у вас?

Продавщица попалась еще какая-то на редкость терпеливая, поддакивала виновато:

— И в самом деле короткие. Я сама всегда удивляюсь… Да и цвета неважные, темные очень. Если вы для молодой девушки берете, надо что-нибудь посветлее.

Один пакетик выскользнул из-под рук старухи с прилавка и упал как раз возле Риткиного сапога.

Старуха ничего не заметила, продолжала свое. Продавщица как раз наклонилась под прилавок достать там что-то еще. Ей, видимо, очень хотелось угодить покупательнице.

Ритка и сама не смогла бы объяснить, почему она так поступила: наклонилась поднять пакет с чулками и положить его на прилавок, но вместо этого сунула вдруг скользкий целлофан в карман пальто…