Ритм войны. Том 2

Она не смогла найти в своих книгах никаких указаний на то, что люди когда-то знали о связи этих трех нот с тремя древними богами. Никто из ученых-алети, казалось, не ведал, что один из этих тонов может вызвать реакцию в буресвете, хотя Рабониэль после долгих расспросов призналась, что знала. Она удивилась тому, что Навани лишь недавно открыла для себя «чистые тоны Рошара», как их называла Сплавленная.

Навани пыталась петь в нужных тонах, но не смогла заставить свет откликнуться. Возможно, она не сумела достаточно хорошо подобрать высоту звука, потому что у Рабониэли это получалось – она пела, касалась пальцем одного самосвета и двигала им к другому, продолжая тянуть ту же самую ноту. Буресвет следовал за ее пальцем, как за камертоном.

Сегодня Рабониэль была занята другими делами, но Навани могла использовать камертоны, чтобы воспроизвести пение. Три тона: один для Чести, один для Вражды и один для Культивации. Однако воринизм поклонялся только Всемогущему, Чести.

Нет, теология подождет до следующего раза. А пока Навани поставила еще один опыт. Она создала потоки буресвета и пустосвета, вытягивая каждый из бриллианта в углу ящика, и заставила их пересечься. Два света натолкнулись друг на друга и закружились в месте встречи, но затем разделились и устремились к своим отдельным камертонам.

– Ладно, – сказала Навани, делая пометку в блокноте. – А как насчет этого?

Она взяла сперва частично пустой бриллиант пустосвета, а затем – полностью заряженный бриллиант с буресветом.

В фабриальной науке спрена захватывали, создавая самосвет с чем-то вроде вакуума внутри – из него вытягивали буресвет, оставляя сферу пустой и готовой всосать что угодно. Затем сфера притягивала ближайшего спрена, поскольку он состоял из света. Это действовало аналогично перепаду давления.

Частично опустошив сферу, Навани надеялась, что сможет залить в нее буресвет, который займет место, освобожденное пустосветом. Она ударила камертоном, запустила поток буресвета из первого бриллианта, затем попыталась заставить его войти во второй – с пустосветом, – вибрирующий в унисон со звучащей вилочкой.

К несчастью, когда она прикоснулась камертоном к пустосветному бриллианту, вибрация мгновенно прекратилась, тон оборвался; как будто погасла свеча, облитая водой. Она смогла заставить буресвет скопиться возле бриллианта с пустосветом, положив камертон рядом с ним; но даже когда пустосвет потек наружу – с теоретической точки зрения Навани создала в камне активный перепад давления, – самосвет все равно не желал всасывать буресвет. Это случилось лишь после того, как вместилище полностью очистилось от пустосвета.

– Действительно, как масло и вода, – сказала она, делая пометки.

Однако потоки не отталкивались друг от друга, соприкасаясь, и этот факт выглядел доказательством того, что они не противоположны друг другу.

Она встала и, отметив результаты этого эксперимента, пошла поговорить с Сородичем. Навани легко могла обмануть охранников, заставив их думать, что она просто прогуливается между книжными полками, чтобы прочесть один-два отрывка, по своему обыкновению. Сегодня она начала перебирать книги на задней полке, положив руку на жилу Сородича на стене.

– За нами следят?

«Я уже говорило тебе, – сказал Сородич. – Спрен пустоты не может быть невидимым в башне. Эта защита отличается от той, что подавляет вражеских связывателей потоков, и Рабониэль еще не испортила ее».

– Ты также сказало мне, что можешь чувствовать, если спрен пустоты рядом.

«Да».

– Так… есть кто-нибудь поблизости?

«Нет, – ответил Сородич. – Не веришь моему слову?»

– Назовем это здоровой паранойей с моей стороны, – сказала Навани. – Расскажи мне еще раз о…

«Ты продолжаешь экспериментировать с фабриалями, – перебил ее Сородич. – Нам нужно поговорить об этом подробнее. Мне не нравится то, что ты делаешь».

– Я больше не захватывала спренов, – прошептала Навани. – Я работала с буревым и пустотным светом.

«Опасная работа. Человек, который кует оружие, может утверждать, что никого не лишит жизни, но он все равно готовит смертоубийство».

– Если мы собираемся восстановить твои способности, мне нужно понять, как работает свет. Так что, если нет лучшей идеи, как это сделать, мне придется продолжать использовать самосветы и – да! – фабриали.

Сородич замолчал.

– Расскажи мне еще раз о башнесвете, – попросила Навани.

«Это начинает меня утомлять».

– Ты хочешь, чтобы тебя спасли, или нет?

«Ладно… Башнесвет – моя разновидность света, которую я могло создавать».

– Для этого был нужен узокователь?

«Нет, я делало его само. А мой узокователь мог его творить через нашу связь».

– И этот свет, в свою очередь, питал защиту башни.

«Не только защиту. Всё».

– Почему он больше не работает?

«Я уже объясняло!»

– Это обычный метод расследования, – спокойно сказала Навани, листая книгу левой рукой. – Моя цель состоит в том, чтобы заставить тебя переформулировать факты по-разному, объяснять вещи по-разному – и вспоминать детали, которые ты забыло.