Ритм войны. Том 2

– Отдай осколки мне, – заявила Мелу в ритме возбуждения.

Она шагнула вперед, но Тьюд положил руку на ее нагрудную броневую пластину, словно удерживая. Она загудела в ритме предательства, а он – раздражения. Они бросали друг другу вызов.

Дела быстро могли принять дурной оборот.

– Нет! – сказала Эшонай. – Нет, никто из нас их не возьмет. Никто из нас не готов.

Она посмотрела на пожилого осколочника.

– Оставь их себе. С доспехом ты крепок, как любой воин, Шарефель. Я просто прошу тебя пойти с нами сегодня.

Барабаны перестали звучать.

– Я не стану поднимать клинок против других слушателей, – сказал Шарефель в ритме скепсиса.

– В этом нет необходимости, – заверила Эшонай. – Нашей целью сегодня будет не победа в битве, а обещание нового начала.

Вскоре они вышли из города. Некогда в проеме были створки ворот, но слушатели не могли создавать деревянные чудеса такого масштаба. По крайней мере, пока.

Битва уже началась, хотя до рукопашной дело еще не дошло. Воины ее семьи выступали вперед и бросали копья, а другая семья уклонялась. Потом атакующая семья должна была вернуть копья. Если кто-то был ранен, одна сторона могла отступить и отказаться от боя. Если нет, то в конце концов они должны были перейти к ближнему бою.

Спрены всевозможных разновидностей, привлеченные этим событием, бегали и летали по периметру сражения. Лучники семьи Эшонай держались в стороне, их численность была призвана напугать противника, хотя они не использовали свое оружие. Луки были слишком смертоносны и слишком точны, чтобы применять их против других слушателей.

Увы, иной раз в пылу сражения традиции нарушались. Обычные стычки превращались в жуткие кровавые побоища. Эшонай в подобном не участвовала, но в детстве ей случилось увидеть, чем обернулся неудачный штурм другого города.

Но вот появились боеформы в сопровождении полного осколочника в блестящем доспехе, и обе стороны застыли. Семья Эшонай расступилась, напевая то ли в ритме благоговения, то ли в ритме волнения.

Эшонай, как и несколько других, была вооружена копьем. Они остановились в центре поля. Противоборствующая семья отпрянула назад, их воины размахивали копьями. Их позы – и пение, что смогла разобрать Эшонай, – были полны ужаса.

– Мы заново открыли боеформу, – крикнула Эшонай в ритме радости. Она выбрала манящий ритм, а не рассерженный. – Присоединяйтесь к нам. Приходите в наш город, живите с нами. Мы поделимся нашими знаниями!

Остальные отпрянули еще дальше. Один из них крикнул в ритме упрека:

– Вы нас поглотите! Сделаете рабами. Мы больше не будем самостоятельной семьей.

– Мы все одна семья! – ответила Эшонай. – Боишься, что тебя сделают рабом? Ты видел бедные рабоформы, которые служат человекам? Видел доспехи человеков, их оружие? Видел, как тонка их одежда, какие они создали повозки? Ты не сможешь этому противостоять. Я не смогу. Но вместе мы могли бы! На Равнинах десятки тысяч слушателей. Когда человеки вернутся, пусть они увидят единую нацию, а не кучку враждующих племен.

Она указала на другие боеформы, затем позволила взгляду задержаться на Шарефеле в его осколочной броне.

– Мы не будем драться с вами сегодня, – продолжила Эшонай, поворачиваясь к вражеской семье. – Сегодня никто из этой семьи не станет с вами драться. Но если кто-то из вас будет упорствовать, вы познаете на себе истинную мощь этой формы. Далее мы обратимся к семье Живых Песен. Вы можете стать первыми, кто присоединится к нашей новой нации, и на протяжении поколений вас будут восхвалять за мудрость. Или же оставайтесь последними – и придете выклянчивать себе местечко, когда наш союз будет почти завершен.

Она подняла копье, метнула его – и сама поразилась силе броска. Оно взмыло над вражеским семейством и исчезло вдали. Она услышала, как некоторые из них запели в ритме ужасов.

Она кивнула остальным, и они вместе вернулись в город. Иные казались раздосадованными. Они хотели битвы, жаждали проверить свои способности. До сих пор она не встречала слушателей, проявляющих кровожадность, и не чувствовала, чтобы эта форма изменила ее так сильно, – и все-таки, стоило признать, ее тоже обуревало нетерпение.

– Надо потренироваться, – сказала она товарищам. – Направить агрессию в нужное русло.

– Звучит замечательно, – сказал Тьюд.

– Главное, чтобы мы этим занялись на глазах у всех, – раздраженно прибавила Мелу. – Хочу, чтобы они поняли, как легко я могла бы расколоть им черепа. – Она посмотрела на Эшонай. – Но… все прошло хорошо. Наверное, я рада, что мне не пришлось никого разрывать на части.

– Как ты научилась произносить речи? – раздался вопрос откуда-то сзади. – Разговаривая с деревьями в глуши?

– Я не отшельница, Долимид, – ответила Эшонай в ритме раздражения. – Мне просто нравится свобода как идея. Не хочу сидеть взаперти. Того, кто не высовывает носа за пределы своих земель, можно застать врасплох. Если бы мы просто исследовали окрестности, нам бы не пришлось сейчас так спешить с объединением семей – кто мне возразит? Если бы не наша трусость, мы бы начали готовиться к встрече с человеками еще несколько поколений назад.