Ритм войны. Том 2

Он шатался, теряя мужество. Когда он в последний раз спал? По-настоящему спал? Долгие годы Кэл ковылял от одного кошмара к другому. Он жил только силой воли. Но что будет, когда у него кончатся силы? Что будет, когда он просто… не сможет?

– Сил? – прохрипел он. – Сил?

Ветер налетел на него и опять сбил с ног, подтолкнув прямо к пропасти. Он балансировал на краю, боясь темноты внизу, но ветер не оставлял выбора. Он толкнул Каладина прямо в пустоту.

Он кувыркался и падал, ударяясь о выступы на стене пропасти, лишенный покоя даже во время падения. Он стукнулся головой о дно – раздался громкий треск, и перед глазами полыхнуло.

«Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу».

Он лежал. Позволял ветру браниться. Позволял себя колотить. Не пора ли? Пора наконец признать, что дальше идти некуда?

Он заставил себя поднять глаза. И там – вдалеке, на дне пропасти – увидел нечто прекрасное. Чистый белый свет. Манящее тепло. Плача и крича, Каладин потянулся туда.

Что-то реальное. Что-то, что не питало к нему ненависти.

Ему нужно было добраться до этого света!

Падение искалечило его. Одна рука не действовала совсем, ноги превратились в источник мучительной боли. Он пополз, волоча свое тело при помощи единственной руки.

Ветер удвоил усилия, пытаясь заставить его отступить, но теперь, когда Каладин увидел свет, он не мог сдаться. Стиснув зубы от боли, он тянул себя вперед. Дюйм за дюймом. Бросая вызов завывающему ветру, не обращая внимания на тени умирающих друзей.

«Ползи… вперед…»

Свет приближался, и Каладину очень хотелось войти в него. Место тепла, место покоя. Он услышал… какой-то звук. Безмятежный тон, в котором не было ни злого ветра, ни шепота обвинений.

Ближе. Ближе.

Еще… чуть-чуть…

Осталось всего десять футов. Он смог…

Внезапно Каладин начал тонуть. Он почувствовал, как земля меняется, становится жидкой. Крем. Камень каким-то образом превратился в кремную грязь, и она засасывала его, рушилась под ним.

Он закричал, протягивая здоровую руку к светящемуся пятну. Не на что взобраться, не за что ухватиться. Он запаниковал, погружаясь все глубже. Крем накрыл его, наполнил рот, когда он закричал – умоляя, – протягивая дрожащие пальцы к свету.

Он ускользнул под землю и снова оказался в удушливой темноте. Погружаясь все глубже, Кэл понял, что света никогда и не было там, куда он мог бы дотянуться. Это была ложь, призванная дать ему мгновение надежды в этом ужасном, жутком месте. Чтобы эту надежду можно было отнять. Чтобы его… наконец…

Сломать.

Светящаяся рука погрузилась в крем, сжигая его, как пар. Чья-то рука схватила Каладина за рубашку и вытащила из бассейна жидкой грязи. Светящаяся белая фигура притянула его ближе, защищая от ветра, и протащила последние несколько футов к свету.

Каладин прижался к спасителю, чувствуя ткань, тепло, живое дыхание. Еще один человек среди теней и лжи. Был ли это… был ли это Честь? Сам Всемогущий?

Незнакомец потянул его к свету, и крем исчез, оставив лишь привкус грязи во рту. Спаситель опустил Каладина на небольшой камень, похожий на скамью, а потом шагнул назад – и фигура обрела цвет, обрела лицо…

Это был Шут.

Каладин заморгал, озираясь по сторонам. Он был на дне ущелья, да, но внутри пузыря света. Снаружи все еще бушевал ветер, однако стихия не могла повлиять на это место, на этот момент покоя.

Каладин прижал руку к голове, осознав, что больше не чувствует боли. На самом деле теперь он понял, что находится в кошмарном сне. Он… спал. Должно быть, потерял сознание после того, как убежал в бурю.

Шквал… что за лихорадка могла вызвать такие ужасные сны? И почему он видит все это так ясно?

Шут взглянул на бушующее небо далеко вверху, за краями пропасти.

– Нечестная игра. Совсем нечестная…

– Шут? – спросил Каладин. – Как ты здесь оказался?

– А меня тут нет. И тебя тоже. Это другая планета – по крайней мере, похожа на нее – и не слишком приятная, заметь. Тут нет огней. Ни буресветных, ни газовых, ни даже электрических. В этом проклятом месте почти нет атмосферы.

Он взглянул на Каладина и улыбнулся:

– Ты спишь. Враг посылает тебе видение, подобное тому, что послал Далинару Буреотец. Хотя я не понимаю, как Вражда изолировал тебя. Осколкам трудно вторгаться в сознание, кроме как в определенных обстоятельствах.

Он покачал головой, уперев руки в бока, словно рассматривал неряшливую картину. Затем уселся на табурет у огня, который Каладин увидел только сейчас. Теплый, манящий огонь, который полностью прогнал холод, сочась через тело Каладина прямо к его душе. На огне стоял котелок с кипящим рагу, и Шут помешивал его, заставляя пряный аромат струиться в воздухе.

– Рагу Камня, – сказал Каладин.

– Старый рогоедский рецепт.

– Бери что есть, кидай в котел, – сказал Каладин и улыбнулся, когда Шут протянул ему миску с дымящимся рагу. – Но это не настоящее. Ты сам мне только что сказал.

– Нет ничего настоящего. По крайней мере, с точки зрения некоторых философов. Так что наслаждайся тем, что можешь съесть, и не ворчи.