Ритм войны. Том 2

Она прятала больриали внутри других фабриалей, сконструированных так, чтобы с виду казаться безобидными. Она соорудила отвлекающую сигнализацию, используя принцип, который они обнаружили, когда исследовали самосветы, оставленные древними Сияющими в Уритиру. Она применила сопряженные рубины, чтобы сделать пружинные ловушки с выскакивающими шипами.

Она поместила сферы с пустосветом в свои фабриальные ловушки, а затем снабдила их простым устройством включения. Магнит, прижатый к стенке куба в нужном месте, перемещал металлический рычаг и приводил ловушки в действие. Таким образом, они не должны были активироваться без надобности. Она хранила эти коробки в коридоре под видом плодов незаконченных экспериментов, к которым следовало вернуться через несколько дней. Пространство уже было заставлено коробками от других ученых, так что дополнения Навани не бросались в глаза.

Потом она попросила Рабониэль помочь ей сделать больше войносвета для опытов. К сожалению, Навани не могла создать его сама. Ни одна комбинация камертонов или инструментов не воспроизводила присутствие Древней – но, насколько Навани могла судить, Рабониэль тоже не могла создать свет без помощи человека.

Навани стала лучше напевать мелодию, овладевая ритмом. В эти мгновения казалось, что сама душа Рошара говорит с ней. Она никогда особенно не интересовалась музыкой, но теперь находила ее все более увлекательной, как и свет. Волны, звуки и их научное значение – вот чем теперь была одержима Навани.

В основе ее нынешнего труда лежал единственный вопрос: как создать противоположность пустосвету? Что содержалось внутри сферы Гавилара?

В воринизме считалось, что чистые вещи всегда симметричны. И у всего была противоположность. Нетрудно понять, почему Рабониэль предположила, что темный пустосвет будет противоположностью буресвета, но тьма на самом деле не выступала в качестве противоположности света. Она была всего лишь его отсутствием.

Ей требовался способ измерить Инвеституру, силу заряженного самосвета. И еще ей нужна была модель – форма энергии, которая совершенно точно имела противоположность. Что в природе имело доказуемую, измеримую антагонистичность?

– Магниты, – проговорила Навани вслух, отодвигая стул и поднимаясь от своих записей.

Она подошла к стражнику у двери своей комнаты:

– Мне нужно больше магнитов. И пусть будут мощными. Кое-что мы хранили на складе химикатов на втором этаже.

Стражник что-то пропел и сопроводил это долготерпеливым вздохом, адресованным Навани. Он огляделся в поисках поддержки, но единственной певицей поблизости оказалась дочь Рабониэли, которая сидела в коридоре, прислонившись к стене, держа меч на коленях и глядя вдаль. Она напевала – не ритм, вдруг поняла Навани, а знакомую человеческую мелодию, которую иногда горланили в тавернах. Откуда Сплавленная узнала про нее?

– Полагаю, это можно, – проговорил стражник. – Хотя кое-кого начинают раздражать ваши бесконечные запросы.

– Обсуди это с Рабониэлью, – сказала Навани, возвращаясь к своему столу. – О, еще кое-что: Сплавленные используют какое-то оружие, которое вытягивает буресвет из Сияющих, когда пронзает их. Достань мне немного такого металла.

– Повелительница желаний точно должна одобрить это, – заявил стражник.

– Ну так иди и спроси. Ступай. Я не убегу. Куда, по-твоему, я могу деться?

Стражник – Царственная буреформа – что-то проворчал и отправился выполнять ее просьбу. Во время своего заключения Навани кое-что о нем выпытала. Он был рабом-паршуном во дворце в Холинаре. Он считал, что она должна узнать его, и… возможно, был прав. Однако паршуны всегда были все равно что невидимы.

Пока тянулось ожидание, Навани затеяла другой опыт. На столе у нее лежали две сопряженные половинки рубина. Это означало расколотый самосвет – и расколотого спрена, разделенного прямо по центру. Она пыталась понять, может ли использовать метод камертона, чтобы вытянуть половинки спрена и соединить их в более крупном рубине. Вдруг это понравится Сородичу, который все еще не хотел с ней разговаривать?

Навани поместила половинку самосвета под линзу и стала наблюдать, как спрен внутри реагирует на камертон. Это был искаженный спрен пламени; она надеялась, что его природа не повлияет на суть эксперимента.

Спрен и впрямь зашевелился внутри, реагируя на звук. Он прижался к стене самосвета, но не смог вырваться.

«Буресвет может просачиваться через мельчайшие трещины в камне, – подумала Навани. – Но спрен слишком большой».

Вскоре кто-то вошел; Навани заметила тень, когда гость заслонил лампу.

– Мои магниты? – она протянула руку, по-прежнему глядя на спрена. – Дай сюда.

– Не магниты, – сказала Рабониэль.

– Повелительница желаний. – Навани повернулась и поклонилась со своего места. – Прошу прощения, не узнала вас.

Рабониэль запела в ритме, который Навани не смогла различить, затем подошла, чтобы поглядеть, чем занимается бывшая королева.