Ритм войны. Том 2

– Древняя дочь впала в кататонию, – сказала Амуна, – и спаслась. Но все остальные спрены чести – все до единого – откликнулись на зов Сияющих во время Ложного Опустошения. Можешь ли ты понять масштабы этой трагедии, великий князь Адолин? Истребление целого вида за один день? Абсолютное изничтожение, совершенное самым близким из друзей? Мы часто сталкиваемся с мертвоглазыми, которые бесцельно бродят по пустошам или стоят на океанском мелководье. Мы приводим их сюда, даем им буресвет, заботимся как можем. Часто мы в силах сделать лишь немногое, прежде чем они будут вызваны в ваш мир, где их трупы используются для продолжения ваших жестоких убийств!

Она повернулась, указывая на двух мертвоглазых на трибунах, – и хотя она стояла лицом к Адолину, ее слова явно предназначались толпе. Толпа, а не Верховный судья, была истинным арбитром.

– По-твоему, мы должны к этому вернуться? – вопросила Амуна. – Ты утверждаешь, что твой народ не тот, каким был когда-то. Но уверен ли ты, что человечество изменилось к лучшему? Я бы сказала, наоборот! Вы грабите, убиваете и сжигаете. Вы не жалеете ни денег, ни усилий, когда вам предоставляется возможность разрушить чужую жизнь. Если древние Сияющие не заслуживали доверия, то как ты смеешь утверждать, что его заслуживаете вы?!

По толпе прокатился одобрительный ропот. Они не разразились издевательскими воплями, как сделали бы люди, – Адолин навидался такого во время дуэлей. Купаж предупредила его: не стоит слишком усердствовать с выступлениями в свою защиту, однако эти спрены, похоже, чего-то от него ждали прямо сейчас.

– Каждый человек предает свои идеалы, – сказал Адолин. – Вы правы. Я не такой благородный, каким хотел бы казаться. Но мой отец – такой. Вы же не станете отрицать, что сам Буреотец пошел на риск и связал себя узами с человеком из современной эпохи?

– Это хороший довод. – Келек подался вперед. – Буреотец – все, что у нас осталось от старого Танаваста. Я и не думал, что он снова найдет себе узокователя.

Амуна повернулась к Адолину:

– Князь Адолин, а ты знаешь, что случится, если Буреотца убьют?

Адолин помолчал, потом покачал головой.

– Мудрый ответ, – сказала Амуна. – Этого никто не знает. Нам повезло, что во время Отступничества не существовало узокователей, хотя вопрос о том, как Сородич узнал, что его связь должна закончиться раньше, остается открытым. Я могу лишь вообразить себе катастрофу, которая ждет нас, когда твой отец убьет своего спрена.

– Он этого не сделает, – сказал Адолин. – Мой отец – не простой человек.

– То же самое можно сказать обо всех Сияющих древности, – отрезала Амуна, шагнув к нему. – В итоге мне теперь приходится заботиться о тех, кто пострадал от предательства. Я слышу их безмолвную печаль, вижу их незрячую боль. Я скорее соглашусь разрушить Стойкую Прямоту до основания, чем обречь хоть одного спрена на подобную участь!

Она поклонилась Келеку, затем снова села на свое место между двумя мертвоглазыми. Они, как и прежде, сидели неподвижно, обратив лица к арене.

Адолин стиснул зубы и посмотрел на Шаллан, ища поддержки. По крайней мере, на трибунах было хоть одно дружелюбное лицо. Усилием воли он сохранил прежнюю позу – заложив руки за спину, как делал отец, когда хотел выглядеть по-командирски. На Адолине был лучший китель. Важная деталь. Буря свидетельница, в центре амфитеатра, окруженный светящимися фигурами, он чувствовал себя беззащитным. Это было хуже, чем когда он оказался на дуэльном ринге один против четырех осколочников. По крайней мере, в тот раз при нем были клинок и доспех.

Все ждали, когда Келек вызовет следующего обличителя. Вместо этого Верховный судья потратил добрых двадцать минут, строча в своем блокноте. Он был божественным существом, кем-то вроде ревнителя, возведенного в тысячную степень. Неудивительно, что он умел писать. Адолин лишь надеялся, что записи, которые делал Келек, имели отношение к процессу. Он бы не удивился, узнав, что Вестник разгадывает словесные головоломки вроде тех, которые так нравились Ясне.

В конце концов Вестник вытащил из кармана нечто ярко-зеленое и с хрустом надкусил. Кажется, это был какой-то фрукт.

– Что ж, пока все идет неплохо, – сказал Келек. – Ничего неожиданного, хотя должен сказать, что человек кое в чем прав. Не связанный правилами узокователь опасен, но Буреотец его все-таки выбрал…

– Вы же знаете, каким сумасбродным был в последнее время Буреотец, – сказала пожилая женщина-спрен, сидящая рядом с Келеком. – Его мудрости больше нельзя доверять.

– Верно, – согласился Келек. – Ну что ж, следующий обличитель.

– Следующей будет Купаж, – объявил Секейр. – Эмиссар спренов чернил в Стойкой Прямоте.

«Что?» – изумился Адолин, когда его наставница поднялась со своего места и вышла на арену. Наблюдавшие за происходящим спрены чести тихо перешептывались.

– Подождите, – сказал Адолин. – Что происходит?

– Меня попросили выступить в качестве обличителя, – проговорила она. – Чтобы у спренов, которые не являются спренами чести, был шанс поучаствовать в этом процессе.

– Но… вы же обучали меня. Разве вы не сами вызвались?