Ритм войны. Том 2

Объяснение Тимбре прозвучало слегка пристыженно. Они стремились связать себя узами с друзьями Венли, ее оруженосцами. Это дало бы спренам доступ к мыслительным процессам и стабильности в Физической реальности. Их якорем была сама Венли.

Она кивнула.

– Скажи им, пусть пока убираются из башни. Если мои друзья начнут внезапно проявлять способности Сияющих, а камень станет петь там, где это увидит кто-то еще, мы можем оказаться в серьезной беде.

Тимбре вызывающе затрепетала. «Как долго?»

– Пока я не найду выход из этой передряги, – сказала Венли. Она прижала руку к стене, прислушиваясь к мягкому, довольному гудению камней. – Я как ребенок, делающий первые шаги. Но это может быть ответ, который нам нужен. Если я смогу вылепить выход через разрушенные туннели внизу, мы сумеем незаметно выбраться. Может быть, нам даже удастся сделать вид, что мы погибли при новом обвале, и это прикроет наш побег.

Тимбре пульсировала, подбадривая.

– Ты права, – сказала Венли. – У нас может получиться. Но надо действовать медленно и осторожно. Я спешила найти новые формы, и это обернулось катастрофой. На этот раз я все сделаю правильно.

68. Одна семья

Восемь лет назад

Эшонай сопровождала мать в бурю.

Вместе они шли все дальше в электрическую темноту, и Эшонай несла большой деревянный щит, чтобы защитить от ветра мать, а та прижимала к груди ярко-оранжевый самосвет. Мощные порывы ветра пытались вырвать щит из рук Эшонай, и спрены ветра, хихикая, проносились мимо.

Эшонай и ее мать прошли мимо других слушателей, несущих похожие самосветы. Маленькие вспышки света посреди буйства стихий. Как души умерших, которые, по слухам, бродят во время бурь в поисках светсердец, чтобы в них поселиться.

Эшонай настроилась на ритм ужасов, который с каждым тактом как будто пронзал разум. За себя она не боялась, но мать в последнее время стала такой хрупкой…

Хотя многие стояли на открытом месте, Эшонай повела мать к лощине, которую выбрала раньше. Даже здесь проливной дождь как будто пытался проникнуть под кожу. Спрены дождя на вершине хребта колыхались в унисон с яростным ураганом, – казалось, они танцевали.

Эшонай съежилась рядом с матерью, не слыша ритма, который напевала фемалена. Свет камня, однако, озарил ухмылку на лице Джакслим.

Ухмылку?

– Напоминает мне о том, как мы с твоим отцом вышли вместе! – крикнула Джакслим дочери сквозь шум ветра. – Мы решили не оставлять это на волю судьбы – один из нас мог измениться, а другой – нет! Я до сих пор помню ту причудливую страсть, которую испытала, когда впервые изменилась. Ты слишком боишься этого, Эшонай! Ты же понимаешь, я хочу внуков.

– Нам обязательно говорить об этом сейчас? – сердито спросила Эшонай. – Держи камень. Прими новую форму! Подумай о ней, а не о бракоформе.

Вот только такого позора им и не хватало.

– Спрены жизни не интересуются старыми развалинами, – сказала ее мать. – Приятно снова оказаться тут! Я уже начала думать, что просто зачахну…

Вместе они прижались к скале, Эшонай использовала свой щит как импровизированную крышу, чтобы защититься от дождя. Неизвестно, сколько времени потребуется для начала трансформации. Сама Эшонай приняла новую форму лишь однажды, в детстве – когда отец в нужный час помог ей принять трудоформу.

Дети не нуждались в форме, их и без нее переполняла энергия жизни – но если они не принимали форму после полового созревания на седьмом или восьмом году, то застревали в тупоформе. Она была, по сути, низшей версией бракоформы.

Сегодня буря тянулась долго, и рука Эшонай начала болеть от тяжести щита.

– Что-нибудь чувствуешь? – спросила она у матери.

– Еще нет! Я не знаю правильного образа мыслей.

– Настройся на смелый ритм! – сказала Эшонай. Вот что велела им Венли. – Уверенность или возбуждение!

– Я пытаюсь! Я…

Слова матери затерялись в раскате грома, который обрушился на них с такой силой, что сами камни содрогнулись, а у Эшонай застучали зубы. А может, это было от холода. Обычно холодная погода ее не беспокоила – трудоформа хорошо подходила для таких условий, – но ледяная дождевая вода просочилась сквозь промасленную куртку и теперь струйками текла вдоль хребта.

Она настроилась на ритм решимости, удерживая щит на месте. Она защитит свою мать. Джакслим часто жаловалась, что Эшонай ненадежна, склонна к фантазиям, но это неправда. Ее исследования мира – трудная работа. Полезная работа. Она не была ни ненадежной, ни ленивой.

Пусть мать увидит это. Эшонай держала щит, бросая вызов дождю – и самому Укротителю бурь. Прижимая к себе мать, согревая ее. Она не слабая. Она крепкая. Надежная. Решительная!

Самосвет в руках матери засветился ярче. «Наконец-то!» – подумала Эшонай и отодвинулась, чтобы у Джакслим было больше пространства для трансформации, переделки ее души – главного связующего звена между слушателем и самим Рошаром.