Робинзоны космоса

И если б могли мы видеть людей,Зачатки, эмбрионы,Которые здесь являются тем,Чем сами мы являемся в другом месте,То и они, и мы содрогнулись бы,Столь мрачной и невыразимой была бы эта встреча!

Мы смотрели бы друг на друга во тьме,Монстр на монстра, сыновья вечности и уходящего времени,И, если б могли мы понимать друг друга,Мы бы спросили: «Кто вы, сумерки?» —А они бы ответили: «Откуда явились вы, ночь?»

– А он был прорицателем, этот ваш древний поэт! Что меня немного беспокоит, Ирен, так это дырочка посреди лба – отнюдь не дополнительная глазница, как можно было бы подумать. Возможно, она означает, что этим существам ведомы войны – что не должно нас чрезмерно тревожить, учитывая наши собственные навыки в области разрушения и уничтожения, – но, быть может, еще и то, что у них есть некий естественный враг, от которого они так и не научились защищаться. Присмотритесь к этой дырочке повнимательнее: похоже, кость просверлена, как бывает при трепанации.

– А что, если это действительно трепанация? На Земле некоторые первобытные народы иногда производили посмертную трепанацию в магических целях, и даже при жизни индивидуума…

– Да, Григорий, возможно и такое. И тем не менее… – Он пожал плечами. – Лучше быть начеку, а там посмотрим.

На следующее утро небольшой разведывательный аппарат отправился на рекогносцировку местности. На борту были трое: Купер, занявший кресло пилота, Ривьер и Ирен. Ергушов слег с сильным жаром, что немного беспокоило доктора. Машина быстро поднялась и устремилась прямо на запад, в направлении ближайшего цирка.

Всего за пару минут они оставили позади опушку леса и широкую травянистую степь, после чего оказались над плоскостью, разделенной на равные разноцветные квадраты – вне всякого сомнения, возделанных полей. Они опустились ниже. Около десятка человекоподобных существ с красноватой кожей, склонившись над землей, пересаживали какие-то ростки, однако ни один даже не поднял головы. Летательный аппарат практически не производил шума, но подобное отсутствие любопытства все же казалось очень странным.

– Ну что, приземляемся? – спросил Купер.

– Нет. Вероятно, это необразованные крестьяне. В городе, если эти цирки действительно представляют собой города, легче установить контакт, – ответил Ривьер и, полуобернувшись, добавил: – Помнится, Ирен, ты хотела ощутить поцелуй жизни. Похоже, такая возможность у тебя будет, причем, судя по всему, мы имеем дело даже с разумной жизнью, на что не смели и надеяться…

– Да, мы больше не одни в этой безжалостной Вселенной…

– А вот и город, – отрезал неизменно практичный Купер.

Город выглядел как огромная круговая стена, шириной в несколько десятков метров у основания и значительно более узкая у вершины, метров в тридцать высотой. Внешняя поверхность, напоминавшая крутой склон, была совершенно гладкой, без единого отверстия или проема. Стена была сооружена из тусклого темно-коричневого материала. На огромной центральной площади располагалось несколько невысоких строений, похожих на длинные хижины. Нигде не наблюдалось какой-либо заметной активности или движения.

– Их цивилизация кажется не слишком развитой, – заметил Купер.

– Не будем спешить с выводами! Где сядем?

– Да хотя бы на главной площади!

– Хорошо. Меры предосторожности – самые обычные: у каждого при себе автомат, парализатор и несколько гранат. Вы, Купер, остаетесь на месте пилота, двигатель не глушите. Ты, Ирен, прикрываешь меня. Я спущусь и попытаюсь установить контакт. Жаль, что электронный переводчик или шлем, передающий мысли, существуют лишь в научно-фантастических романах! Они бы нам не помешали!

Они зависли в нескольких десятках метров от лачуг и не успели открыть дверь, как ощутили ужасный запах.

– Начинаю полагать, что вы были правы, Купер. Ну ладно, я пошел!

Он спрыгнул на утрамбованную почву и уже направился к хижинам, когда внезапный окрик Ирен заставил его обернуться.

– Вон они, Бернар! Идут!

Огромная стена, которая окружала площадь, с внутренней стороны не была «слепой»: в ней на различной высоте были пробиты окна. Прямо напротив носа летательного аппарата отворились две узкие двери. Одна втянулась в стену; в открывшейся тенистой дыре что-то двигалось. Прикрыв глаза ладонью от солнца, Ривьер попытался всмотреться в этот мрак. Там колыхались беловатые формы, тотчас же вызвавшие в памяти морлоков из уэллсовской «Машины времени». Его палец лег на спусковой крючок автомата, но неизвестные существа, продвигаясь, уже вышли на яркое солнце, и тягостное впечатление испарилось, сменившись полнейшим ошеломлением. Не менее изумленный, чем сам Ривьер, Купер вскрикнул с пилотского сиденья:

– My God! They are angels![34]