Робким мечтам здесь не место. О смелости, воображении и становлении современного Израиля

Хотя никому не было известно, какое решение примет Рабин, я знал, что наш успех зависит от готовности действовать ровно в тот момент, как нам дадут добро. Как министр обороны, я был уполномочен отправлять войска в любую точку Израиля без разрешения премьер-министра, поэтому вместо того, чтобы ждать ответа, я приказал на следующий день направить «Геркулесы» из Тель-Авива в Шарм-эль-Шейх[135] на юге Синая. Это была лучшая отправная точка для миссии, и, получи мы одобрение Рабина, это сэкономило бы нам время.

Теперь план был ясен. Из Шарм-эль-Шейха наши войска на малой высоте полетят через воздушное пространство Эфиопии, чтобы оставаться невидимыми для радаров, и приблизятся к Уганде по тому же коридору, которым следуют гражданские рейсы. Отряд во главе с Йони Нетаньяху атакует террористов и обеспечит безопасность заложников в старом терминале. Другие самолеты по очереди проследуют за первым с интервалом в несколько минут, высаживая в Энтеббе очередные группы коммандос: одни должны захватить новый терминал, взлетно-посадочные полосы и топливные резервуары; другим поручено уничтожить размещенные поблизости истребители советского производства; третьим – установить заграждения на шоссе, чтобы задержать угандийское подкрепление по пути в аэропорт.

Обеспечив безопасность, заложников переведут в один из самолетов «Геркулес» и отправят его в Найроби для дозаправки. Другие самолеты проследуют за ним в Кению, а затем все вместе вернутся в Израиль. Операция была спланирована и рассчитана с точностью до минуты, и спецназовцы уже начали отрабатывать движения группы захвата, выполняя все предусмотренные задачи. Они штудировали схемы аэропорта так же, как их отцы и деды изучали страницы Талмуда. Тем не менее нам предстояло учесть сотни переменных и бесчисленное множество возможных ошибок.

В процессе обсуждения кто-то за столом высказал замечательную идею: поскольку Амина нет в стране, он предложил замаскировать одного из наших спецназовцев под Амина и создать видимость, что президент Уганды прибыл в аэропорт на президентском автомобиле. Возможно, так мы одурачим угандийских солдат, охраняющих старый терминал, и сработает эффект неожиданности. Нам с Гуром понравилась эта идея, мы сразу приказали найти черный Mercedes, похожий на машину Амина. Только накануне ночью Гур упрекал меня за фантазии в стиле Джеймса Бонда, а теперь стало ясно, как он изменился за последние сутки.

Я послал Рабину записку, чтобы поделиться новой идеей: «Ицхак, последнее обновление плана: вместо машины наземных служб аэропорта из самолета выезжает огромный Mercedes с флагами, как будто Иди Амин возвращается домой с Маврикия».

«Не знаю, возможно ли это, – добавил я, – но это интересно». Встреча завершилась, и мы пошли в кабинет Рабина, где Гур представил наш план в мельчайших деталях премьер-министру и группе министров. Рабин в целом воспринял план положительно, но продолжал сомневаться.

– Я по-прежнему не уверен в операции, – сказал он. – У нас никогда не было так много заложников. У нас никогда не было такой скудной военной информации. Это будет самая рискованная операция из всех, что я знал.

Он продолжал уточнять детали у Гура.

– Пусть все приготовления продолжаются, но я предлагаю рассматривать этот вариант как вспомогательный к продолжающимся переговорам, – сказал он. – Если бы я только мог заставить их освободить женщин и детей… это изменило бы ситуацию полностью.

Он решил созвать внеочередное заседание правительства на следующий день, как раз перед вылетом «Геркулесов» в Энтеббе. Только к тому моменту он примет окончательное решение.

На тот вечер у нас с Соней были планы, которые мы не могли отменить. Несколькими неделями ранее МИД попросил меня принять профессора Колумбийского университета Збигнева Бжезинского, совершавшего[136] визит в Израиль. В Соединенных Штатах была в разгаре президентская кампания, и ожидалось, что профессора Бжезинского назначат советником по национальной безопасности, если Джимми Картер победит на выборах. В тот вечер он должен был прийти к нам домой вместе с редактором газеты «Хаарец» и руководителем военной разведки, чтобы встретить Шаббат. Я опасался, что отмена ужина вызовет подозрения у всех, кто знал о приглашении.

Я покинул здание министерства обороны незадолго до заката и приветствовал Бжезинского и других за столом. Ужин сопровождался глубокой и увлекательной беседой о глобальных проблемах, и какое-то время мне удавалось уклоняться от темы захвата самолета. Но профессор Бжезинский все же перевел разговор на Энтеббе, выразив удивление, что Израиль не желает начинать военную операцию. Он потребовал от меня объяснений. Я не хотел лгать, но не мог сказать правду, поэтому уклончиво рассуждал о нехватке достоверной информации и проблемах, вызванных расстоянием. Бжезинского, похоже, я не убедил, но, к моему облегчению, тему мы сменили. Когда ужин закончился, я поцеловал Соню, пожелал ей спокойной ночи, извинился за свое недельное отсутствие и сразу же вернулся в кабинет.