Робким мечтам здесь не место. О смелости, воображении и становлении современного Израиля

На следующее утро мы с Рабином отправились на аэродром, чтобы приветствовать спасенных заложников и вернувшихся десантников, которых после гибели Йони возглавил Муки Бецер. Пассажиры, которые провели так много времени в страхе, испытывали огромное облегчение, ведь они до последнего момента не знали, что мы собираемся их спасти. Их радость и благодарность были особенно важными, потому что напоминали о масштабе операции. Я наблюдал за воссоединением семей: дети обнимали матерей, мужья – жен. Я стал свидетелем чудесных моментов, когда невысказанное беспокойство превращалось в неиссякаемую радость. И все же внутри меня была грусть. Потеря Йони тоже была напоминанием о цене операции в человеческом измерении.

– Какое бремя мы взвалили на плечи Йони и его товарищей? – сказал я на следующий день, вспоминая нашего героя. – Самая опасная из задач Армии обороны Израиля и самая трудная из его операций; действия, самые отдаленные от дома и наиболее близкие к врагу; чернота ночи и одиночество бойца; необходимость рисковать снова и снова во времена мира и войны.

«Йонатан был доблестным командиром… Своим мужеством он сокрушил врагов. Он покорил друзей мудростью своего сердца. Он не боялся опасности, и победы не делали его тщеславным… Своей гибелью он заставил всю нацию высоко поднять голову».

* * *

«О чем вы думали, когда принимали решение по Энтеббе?» За сорок лет после операции мне много раз задавали этот вопрос. Но никогда он не звучал столь остро, как 24 апреля 1980 г., когда в Белом доме эти слова произнес президент Джимми Картер.

В те дни я прибыл в Вашингтон как лидер израильской оппозиции. Рано утром мне была назначена встреча в кабинете президента Картера. Когда я приехал, госсекретарь и вице-президент проводили меня до Овального кабинета, но Картер попросил их подождать снаружи.

Прошло около 170 дней с тех пор, как группа иранских студентов ворвалась в американское посольство в Тегеране и взяла в заложники американских дипломатов и персонал. Президент Картер попросил своего советника по национальной безопасности – и моего недавнего гостя – Збигнева Бжезинского разработать план спасения заложников. После неоднократных неудачных переговоров с иранцами Картер готовился к силовому варианту.

– Что бы вы сделали, мистер Перес? – спросил он. – О чем вы думали в ситуации с Энтеббе?

Я сказал ему, что, если бы существовала реальная возможность проведения военной операции, я бы ею воспользовался. Наша проблема заключалась в том, что у нас было так мало информации, что мы были вынуждены действовать вслепую. Но даже когда мы получили необходимые данные, риск все равно был велик. И это верно для каждой операции, сказал я. Но в конце концов мы решили рискнуть и считаем этот риск оправданным.

Президент Картер поблагодарил меня за совет, и мы расстались. В тот момент я еще не знал, что тем же утром американцы начали дерзкую операцию. Оказавшись в аналогичной ситуации, президент США сделал тот же выбор. Но, в отличие от операции «Энтеббе», он привел к катастрофе. Некоторые вертолеты вышли из строя из-за технических неисправностей и поломок, один из них врезался в американский самолет «Геркулес», что привело к гибели восьми военнослужащих и сворачиванию операции. Это была ужасная трагедия.

На следующий день мне позвонила Барбара Уолтерс[140], известная американская ведущая.

– Вы слышали новости? – спросила она.

– Конечно, слышал. Все слышали.

– Что вы думаете об этом?

– Я думаю, что президент Картер принял правильное решение. Если вертолет ударил по самолету, что тут можно сделать? Невозможно быть президентом и солдатом одновременно. Я думаю, он проявил мужество, и сожалею, что операция не удалась. Но это риск, который присущ любой операции.

Именно в это я и верю. Только увидев неудачу, мы осознаем, насколько верно оценили риски. Конечно, историки будут сравнивать успех операции «Энтеббе» и неудачную попытку Картера. Но нужно избегать искушения переоценивать военные уроки, рожденные как неудачей, так и успехом. Полагаю, решение спасти заложников в Уганде было верным. Даже если бы нам это не удалось, решение все равно было бы правильным. Некоторым лидерам трудно понять это: решение может быть правильным, даже если оно ведет к провалу. Это не значит, что спасение американских заложников – пример невезения. Военные должны тщательно готовиться и планировать такую сложную миссию. И хотя вероятность неудачи нужно и важно уменьшать, лидеры не могут полностью устранить риски. В 2011 г. тщательное планирование рейда на территорию комплекса Усамы бен Ладена в Пакистане по приказу президента Барака Обамы не предотвратило падение одного из американских вертолетов. Во всяком случае, та операция почти чудесным образом оказалась успешной и заслужила свое славное место рядом с операцией «Энтеббе». Но неправильно определять мужество решения президента успехом миссии. В конце концов, нужно набраться смелости, чтобы узнать результат.