Робким мечтам здесь не место. О смелости, воображении и становлении современного Израиля

Потребовалось меньше месяца, чтобы увидеть плоды нашего труда. В августе 1985 г. инфляция упала до потрясающих 2,5 %. К концу года она стабилизировалась на уровне 1,5 % и продолжала снижаться. Безработица выросла чуть более чем на 1 %, что было намного ниже скачка, которого мы опасались. В конечном счете план был высоко оценен по всему миру, превратился в тему научных статей и лекций в лучших университетах как новаторский подход к мрачному и сложному кризису, который может повториться в мире.

* * *

Скорость, с которой восстанавливалась экономика, дала мне возможность дышать свободнее и думать о следующих важных шагах, которые мы предпримем как государство. Мы спасли экономику, но в некотором смысле мы с ней попрощались. Социалистические рамки, заложенные при основании нашего государства, перестали быть жизнеспособными. Нам предстояло сделать первые шаги к капитализму – овладеть подходами, характерными для свободного рынка. И тем не менее мы начинали заново, но не с нуля, далеко не с нуля. У нас был сильный сектор высоких технологий, поддержку которому оказывали уникальные университеты и исследовательские институты. У нас был один из самых высокообразованных народов в мире, в том числе тысячи инженеров с большими талантами и амбициями. У нас была обязательная служба в Армии обороны Израиля, где молодые мужчины и женщины узнавали, что вопросы так же важны, как приказы, и что никакие звания или чины не освобождают от необходимости объяснять свои намерения и цели. И конечно же, у нас была культура хуцпы, заслуженная репутация нации, готовой рисковать.

Теперь нам следовало развивать эти преимущества в частном секторе. Нам нужны были предприниматели, готовые превратить свои идеи в стартапы; венчурные инвесторы, вкладывающие деньги в их идеи, обеспечивающие при этом поддержку и управление; многонациональные технологические компании, для которых Израиль стал бы критически важным хабом и которые обучили бы наших работников и обеспечили цепочки поставок и партнерские отношения.

Прежде всего мы должны были освободить наших инженеров от работы в правительстве и создать кадровый резерв, откуда стартапы могли бы нанимать специалистов, дать прозорливым людям возможность создать что-то свое. Эта работа началась так, как мало кто ожидал, – с моего решения уничтожить проект, который я вынашивал с детства и который долго считал смелой и благородной мечтой.

После Шестидневной войны Франция – основной поставщик вооружения – отвернулась от нас. Шарль де Голль, поддерживавший израильско-французские отношения в прошлом, неожиданно решил, что мы служим препятствием его более широкой стратегии. Сосредоточившись на улучшении отношений с арабским миром, де Голль использовал войну 1967 г. как повод для введения временного эмбарго на поставки оружия в Израиль и тем самым выразил свою заинтересованность в новых торговых партнерах. В то же самое время Великобритания отказалась от договора о продаже танков Израилю. У нас не было возможности оперативно заменить поврежденные истребители, не было запасных деталей для тех машин, которые все еще оставались в рабочем состоянии, и не было надежного способа пополнять боевую технику. В этой ситуации Соединенные Штаты сделали все возможное, чтобы восполнить этот пробел, но заставили нас побеспокоиться во время последующей войны Судного дня, когда обещанные поставки были необъяснимым образом отложены. Стало ясно, что, полагаясь на помощь иностранных правительств в вопросах безопасности, мы можем стать заложниками внезапных поворотов чужой внешней политики.

Когда в 1974 г. я стал министром обороны, решение этой проблемы было одним из моих приоритетов. Я считал, что Израилю пора вкладывать средства в создание собственной военной техники (причем в несколько раз больше, чем в другие государственные проекты). В 1980 г. мы объявили главной целью этой программы разработку легкого истребителя четвертого поколения, известного как «Лави», что на иврите означает «[молодой] лев». Самолет проектировался как многоцелевой истребитель, способный на высоких скоростях преодолевать большие расстояния с тяжелым грузом и оснащенный самым современным на тот момент программным обеспечением[159]. Казалось, программа «Лави» мгновенно захватила воображение израильского народа, который воспринял ее как яркий пример нашей смелости, доказательство того, что наша маленькая страна способна конкурировать с крупнейшими экономиками мира.