Род волка

Имеющиеся запасы самогона Семен разделил на три неравные части: несколько закупоренных посудин закопал в землю внутри своего вигвама, пару «бутылок» просто припрятал, чтобы не были на виду, а емкость, чье содержимое предназначалось для скорого распития, поставил охлаждаться в речку. Впрочем, тут же и вынул, решив, что это излишество. Любимая народом будущего водка представляет собой разбавленный спирт. Никаких приятных вкусовых ощущений эта жидкость вызывать не может в принципе, и пить ее рекомендуется в охлажденном виде именно из-за этого — так вкус меньше чувствуется. Да и выпить можно больше... Нет, окосеть-то всё равно окосеешь, но картина развития симптомов будет разной: одно дело, если горячую водку прихлебывать из кружки, как чай (даже представить страшно!), и совсем другое — кидать в организм охлажденные до льдистости граммульки (м-м-м... песня!). В первом случае окосение начинает развиваться почти сразу и нарастает постепенно, а во втором оно как бы отсрочено, зато обрушивается, как лавина, — совершенно трезвый человек вдруг обнаруживает себя пьяным в сосиску. Примерно тот же эффект производит и обильная закуска — она как бы смазывает клиническую картину и к тому же усиливает утренний дискомфорт на фоне абстинентного синдрома. Живет, конечно, в народе предрассудок, озвученный Высоцким в одной из песен, что перепой может быть без похмелья, если еды навалом, но теория и практика свидетельствуют об обратном. В общем, все эти глубокие познания безусловно входят в сокровищницу «всех тех богатств, которые выработало человечество», но Семен совсем не был уверен, что этими богатствами стоит делиться с туземцами. Он и так берет грех на душу, знакомя их со спиртом. Единственным оправданием может служить лишь то, что действует он в целях самообороны — чтобы самому не пришлось пить «мухоморовку». «В общем, — решил Семен, — принимать будем теплую и без закуски. А то еще понравится!»

* * *

На «заседание» совет старейшин собрался в полном составе — все трое и примкнувший к ним Художник. Впрочем, как теперь понял Семен, самым важным человеком Рода, а может быть, и Племени, как раз он и был, а вовсе не старейшины и проживающий где-то вдали Вождь, о котором вспоминали крайне редко. На стоящий в стороне горшок, обвязанный шкурой, старейшины посматривали с нескрываемым интересом, но нетерпения не проявляли — дело, вероятно, предстояло важное. Обстановка вокруг, правда, была вовсе не торжественной и не таинственной — теплый солнечный день близился к концу, женщины возились с мясом и шкурами, пыхтели и переговаривались на спортплощадке подростки, получившие огромное «домашнее задание», — все как всегда.

— Ну, что ж, — сказал Кижуч, — все здесь, можно начинать. Дело нам предстоит не совсем обычное, шаман Племени далеко, а мы не знаем, что нужно сделать в такой ситуации, чтобы заручиться поддержкой потомков и предков, духов света и духов тьмы. Но мы... — Старейшина произнес несколько длинных и запутанных фраз, имеющих, вероятно, ритуальное значение. Суть их заключалась примерно в том, что они, старейшины, собираются вершить дело маленькое, но имеющее вселенское значение, и, во-первых, ставят в известность об этом все частные сущности бытия, а во-вторых, приглашают эти сущности в свидетели и соучастники. Две последние фразы все присутствующие, кроме Семена, повторили хором.

— Я всё правильно сказал? — спросил Кижуч непонятно у кого. Семен напряженно всмотрелся в присутствующих: кто же ответит? Слабо кивнул Художник.

«Вот в чем дело! — догадался Семен. — Это я сам себе создал трудности и мужественно их преодолеваю. Когда мне представили этого человека, я для себя обозначил его «художником» и, соответственно, помимо воли стал воспринимать его как мастера, который рисует. А на самом-то деле он, наверное, жрец — посредник между мирами, причем настолько высокого ранга, что обращаться к нему по мелочам никому даже в голову не приходит. А я-то со своим суконным рылом...»

— Погоди-ка! — приостановил процедуру Горностай. — А чего Бизон хочет?

Семен оглянулся и увидел, что в некотором отдалении стоит бывший Атту и смотрит на старейшин — именно так полагается делать тому, кто хочет обратиться ко всему совету сразу, но на прием заранее не записался.

— Сказать что-то хочет, — озвучил Медведь то, что всем и так было ясно. — Будем слушать?

Члены совета вновь переглянулись, Художник согласно кивнул.

— Иди сюда! — помахал рукой Кижуч. — Говори, зачем это мы тебе понадобились?

— Старейшины, я долго думал... — проговорил Бизон, явно смущаясь.

— Ты занимался трудной работой, — посочувствовал Медведь. — И что?

— Хыогги приходили не за нашими головами.

— Неужели за членами? Раньше их только головы интересовали!

— Погоди, Медведь! — остановил старейшину Горностай. — В этот раз они и правда вели себя странно. Что ты смог понять, Бизон?

— Они приходили за Семхоном.

— Та-а-к...

Воцарилось молчание. Мысль, по-видимому, оказалась для членов совета новой, и они принялись ее обдумывать.