Родня. Пересохшее русло

Ему было искренне жаль Глеба. Жить в примаках – хуже некуда. Да и женился-то Глеб по расчету, а тут какая может быть любовь, какое взаимное уважение? Раиса сызмальства росла девочкой с характером, балованной и завистливой. Причем зависть эта даже на родного брата распространялась. Ну как же: у Рината есть, а у меня нет? Нереально. Вот и выросла девчушка: с одной стороны – чистоплотная, хозяйственная, домашняя, с кулинарным и кондитерским талантом, а с другой – она была вся в мать. С тяжелым и коварным характером. Но если мать умела хитрить и вуалировать свои часто нездоровые помыслы, то дочь вела себя по-чапаевски. Хрясь сабелькой, и никакой дипломатии. Вот и рубили они терпигорца-Глеба: Раиса – с одной стороны, а Фаина – с другой. Ну, а что удивляться? Они же с положением в обществе, папаня их при должностях, с Кунаевым знаком лично, а Либерман – кто такой? Из простецкой семьи: мама – мед.сестра в больнице, папа – слесарь. Живут они в своем доме, послевоенного времени постройки, топят его углем, а воду возят из колонки, что в двух кварталах.

Пролетарское происхождение Глеба сквозило со всех щелей: начиная с прически и заканчивая гардеробом. Он этого стеснялся и отстранялся, как только мог. У него до Раисы была очень воспитанная и красивая девочка. Кто-то даже завидовал втихомолку – какую Либерман кралю отхватил. И со стороны было видно, что они любили друг друга. Но она была из такой же пролетарской, хорошей, порядочной, очень простой семьи. Перспектив немного! А его вот это, как раз и не устраивало. И хотя он довольно неплохо учился, но вот читал мало, и светскую беседу поддержать был не в состоянии. И ему повезло – Раиса так вообще книг не читала, и от высокого штиля была намного дальше его. Вот и сошлись как-то два человека. Одной срочно нужно было выйти замуж, так как ей уже было «целых 19 лет и она уже старая», а другому нужно была вырваться из деревни в город. О любви там речь не шла – каждый получил то, к чему шел. Тимур конечно обо всем этом знал, но от души сочувствовал Глебу. И добивать лежачего – было не в его стиле.

– Вот пройдет время, съедете от них, желательно подальше, и покажешь, кто в доме хозяин. А потом детки пойдут, глядишь и она пообломается…

– Ох, твои слова бы да Богу в уши. – нервно докуривая, прошептал Глеб.

– Да не журись братан, все будет нормально. – поддержал родственника Тимур и они обнялись. Хорошо обнялись, искренне и по-братски. Вот таким он помнил Глеба, таким он был пятнадцать лет назад. Затем у них с Раей родился сын. Глеб связался со «спортиками» и стал в их шайке кем-то типа бухгалтера-казначея. Ну, а какой еврей не умеет считать деньги? И Либерман не был исключением. Потом, со временем, супруг Фаины устроил ее работать в банк и «любимый» зятек принялся активно обналичивать финансы различных хитроумных предприятий и групп лиц. Фаина, конечно, не имея высшего финансового образования, занимала чужое место и разбиралась в банковском деле как бульдозерист в генетике, но этот момент оказался судьбоносным в жизни Глеба. Через тещу он подключился к денежной трубе: темный, никем не контролируемый «нал» потек уверенным и нарастающим потоком. Покупались квартиры, приобретались машины, менялась жизнь, менялись характеры. И все, что было сокрыто внутри каждого вышло наружу, под воздействием такого мощного катализатора, как деньги! Но Тимур помнил Глеба простым, приятным в общении, воспитанным молодым человеком.

– Я на их рожи уже смотреть не могу – в сердцах бросил татарин, водитель Глеба. Они хорошо дружили, когда Тимур работал исполнительным директором, и доверяли другу– другу полностью. Ильгиз – единственный, кто не побоялся и дальше общаться с «опальным» Тимуром, хотя Либерман тогда гневно всем заявил, что если узнает, что кто-то общается с «этим» – сразу уволит, без предупреждения. Ильгиз смотрел вокруг, зажмуренными от бессонной ночи глазами, курил и сетовал:

– Ходят суки с таким видом, как будто потеряли близкого, а на самом деле.., я тебе Тима скажу, столько грязи на него вылили. Нервов ему намотали. Мне его уже жалко было, последнее время. Он как волк метался то туда, то сюда, как будто сам смерти искал.

– Ну, вот и нашел. Что эти падлы не знали, что ему пить нельзя, что после этого его нельзя одного оставлять? Так они получается еще и одного его у воды бросили?

– Ну да, Артур всем рассказывает, что они уплыли подальше в море, а Глебус с этой свинкой-Маринкой остался. И, типа, когда они обратно поплыли, его уже у берега не было видно. А потом когда начали его искать, он оказывается метров десять не доплыл.

– Так, а эта бл… куда смотрела, она же знала, что у него эпилептические приступы бывают?

– Да там не поймешь ни хера. Кто говорит, что свинка эта тоже уплыла, кто-то, что он там погавкался с ней и она где-то шарилась, пока он тонул.., короче мутно все.