Роджер Бэкон. Видение о чудодее, который наживал опыт, а проживал судьбу

«Очищение» окончено. Рога сбиты. Новичок целует руку бакалавру. Круг студентов размыкается перед новичком. Размыкается, но не вдруг. За сим – выпивка с хорошей едою за счет новичка. А потом надо побыть у студента-старожила некоторое время на побегушках: называть его патроном, прислуживать ему за столом, чистить ему платье, ваксить обувь, содействовать «деду»-патрону на оргиях и вакханалиях. А в награду бывал битым. Патрон мог отнять у него деньги и разное там то да се. По прошествии года – снова товарищеская пирушка, после чего ты уже сам «дед» и можешь завести своего famulus’а. (Сравните бахтинские – в его книге о Рабле – уничижительные, с виду едва ли не богохульные контрасты, подымающие униженного до вершин богоугодной нищей святости. Мощь в немощи. Всесилие в нищете. В пределах одной целостной жизни.)

Так проходит внеклассный год «учебной» жизни новичка, оставшийся в «послужном списке» между строк. Вполне содержательный урок, существующий лишь вкупе с уроком собственно ученых схолий первой половины университетского дня. Но только так – в этой двойственной целостности – и жива эта ученость. А если отнять одно от другого, то тогда это будет, – конечно, в возможности, – отдельно: пристойная Сорбонна и помяловская бурса. XIII век ни с того ни с сего сделался бы XIX веком, только поплоше да погрубей.

Ученая жизнь в слове и столь же ученая жизнь вне класса – словом, единая жизнь того, кто учится на ученого, – взаимно себя же и воспроизводят. Они рядом и неразлучно. Игровое пародирующее умение школяра-ваганта осуществляет их двоящееся единство, но гротескно осуществляет. Вагантский «фольклор» и есть пародийная сшибка слова и смысла в целостном тексте. Смысл и слово как будто сшиты, а швы видны.

Приведу сейчас – трудно не привести – начало одной вагантской песенки, в которой жизнь житейская (внешкольно-школьная) удивительно смешно вправлена в грамматический – тоже вполне живой – каркас университетской латыни. (Снова в искрящемся переводе Льва Гинщбурга, исхитрившегося не тронуть латинские строки макаронической немецкой песенки подружки-пастушки):

Я скромной девушкой была,Virgo dum florebam,Нежна, приветлива, мила.

Omnibus placebam.Пошла я как-то на лужок,Flores adunare,

Да захотел меня дружок…Ibi deflorare…

Чем не радионяня, пестующая тех, кто хотел бы выучить средневековую латынь и заодно грамматику любви? – Нет, не только не радио, но и не няня. Паракультурный шедевр вполне ученой культуры ученого средневековья, вполне обходившегося без няни со стороны.

Но quaestio disputata (синонимы quaestio ordinaria, disputatio ordinaria, quaestio solemnis) – вопрос для обсуждения – становится основой еще одного вида научения – регулярного учебного диспута.

Тезис выбирал магистр. Возражение выдвигал либо он сам, либо его студенты, в том числе и те, что случайно забрели на диспут. Бакалавр нужными аргументами поддерживал тезис и отвечал на вопросы (respondens). Магистр мог в любой момент спора прервать его, лично заключив собственным словом этот спор. Но мог и вернуться к данному тезису когда-нибудь в другой раз, не поддерживая, а опровергая свой же тезис; быть respondens к своему тезису. А также защитником, и опровергателем, и режиссером, и актером, и публикой этого ученого представления. Лекция-тезис, записанная самим магистром, становилась quaestio disputata, а если ее записал слушатель, то она становилась reportatio (отчетом) о проговариваемом вопросе. Годовое число этих диспутов всегда оговаривалось. Один вопрос мог обсуждаться с различных сторон. – Все это свидетельствует Э. Жильсон.

Календарь диспутаций должно соблюдать неукоснительно точно. Каждому магистру – свой день для диспута (dies disputabilis). Однажды орден святого Доминика, например, стал тягаться с Оксфордским университетом (где и начинал учебу Роджер Бэкон) из-за того, что начальство этого университета в день магистра-доминиканца разрешило диспутировать еще и другим учителям. Со временем такого рода запреты несколько смягчаются.

Inception – диспут, разыгрываемый претендентом на степень доктора, которого представляет магистр, этот диспут ведущий. Это – единственный диспут данного университетского дня.

Resumptio – диспут, который обязан дать магистр, переходящий в другой университет. Это как бы испытание на право работы в новой для этого магистра ученой корпорации. Право учить завоевывается демонстрацией учености в деле, то есть в поединке встречных аргументов. Опять-таки: степень истинности этого тезиса или того как будто не важна; важна техника защиты его либо опровержения. Ученость как техника ее применения в дидактических сферах обретения этой учености.