Рогожская застава – Застава Ильича

Они  попали   в настоящую  западню.  Была  давка,  люди , не имеющие выхода  из толпы , двигались в одном направлении. Нельзя было даже вытащить  руку , нельзя было  вздохнуть полной грудью . Кто не выдерживал  и  падал , того тут же затаптывала толпа.  Шли  по  людям.  На  площади стоял трамвай , наполненный людьми , люди из толпы  пытались втиснуться туда еще и даже забраться наверх  и чуть его не перевернули.    Равиль , у которого на плечах сидел Шамиль , изнемогал от усталости, чуть не падал и дальше идти не мог.   Витек  сообразил, что  можно   помочь   забраться  Шамилю на крышу трамвая.  Им это удалось.   Сами  они  остались стоять рядом, так как идти дальше  сил  не было.  Простояли  так  несколько  часов , наступила  ночь , толпа   начала  редеть.  Машинист  трамвая  попытался   освободить  трамвайные  пути  от людей и продолжить движение. Он дал пронзительный гудок , предупредил  чтобы люди  слезали с крыши .  Место на путях  стало  освобождаться .  Трамвай   вдруг  резко  дернулся  и остановился  . Шамиль   слетел с крыши  прямо  под  колеса трамвая.

Мануря  по-татарски   кричала  и плакала.  Все , как могли успокаивали ее . Мы со Светкой и  Алимкой,  притихшие и испуганные  стояли рядом   и тоже  плакали.

Потом  побежали  во двор  к Рите , чтобы рассказать ей о  трагедии.  Они обедали.  Нас  посадили за стол, налили  суп  в тарелки.  Навсегда  запомнился  этот  обед  в тишине , от которой  все звенело в ушах ,  несмотря на то , что Шоссе Энтузиастов  шумело днем и ночью так , что приехавшие к нам  родственники  не могли  даже заснуть.

 А мы привыкли и не обращали на это внимание.  А  сейчас  почему-то было  тихо.  Позже  я поняла ,  окна  Риткиного дома  выходили в сад , с другой стороны  шоссе.

В  один  из следующих дней  в дом  к  Исканцевым  пришли участковый  и  следователь  .  Были там   долго .  Затем приехала  милицейская машина .  Один из милиционеров   поднялся  к нам  в надежде  найти двух  понятых  для  обыска. Желающих не было. Он  в  приказном  порядке  указал  на  Мужа  « бегемотихи» Константина  Ивановича  и   Эдика  Кошелева.  Они ушли вместе с милиционером.  Женщины  собрались  на  кухне, гадая , что еще могло произойти .

Обыск  продолжался  недолго , после чего старика  Исканцева и его сына  посадили в «воронок»  и увезли. Вернувшиеся  Эдик и Константин  рассказали, что  убитый мужчина, найденный  во дворе, оказался бывшим зятем, то есть мужем дочери Исканцевых, а значит и  Танькиным отцом.  Соседи  с  еще  большим  пылом  строили  версии и догадки  по поводу  случившегося.  Откуда  тот  мужик  мог появиться  во дворе , кто его мог убить, если  Витек  был еще на  «зоне» ,  а может  уже не был ?

Старый  Исканцев вряд ли  справился  с молодым , здоровым  мужиком.  Кто  тогда ?

-– Наша  милиция  разберется , найдет  , не боись  –

Убежденно  говорил  Константин Иванович, ему вторила его  жена , картавя произнося слова.

-– Пхотивный  стахик , этот  Исканцев , он же  сынок  бывшего хозяина тхактира.  Нажили  свое  добгро ,  зхря  их  не храстреляли   в   семнадцатом.

-– Ну и что , что сын , причем тут  это ? –   спорили остальные.

-– А  то , что  воспитал  разбойника с большой дороги , весь дом боится  ,  спокойно было , когда в тюрьме  Витек сидел, а сейчас опять жди  чего-нибудь  этакого. –

-– Ни воры, ни бандиты дома  не воруют и не убивают, поэтому  мы можно сказать под защитой ,  –  вставил  Равиль.

-– А  что  же  у Василия Ивановича  в прошлом  году  костюм  прямо ночью  стащили  с вешалки , пока они спали . Через окно палкой стащили ,  никто не слышал –

-– Так  Витька то не было , потому и стащили  –  смеялись  мужчины.

 Так и  стали  жить в ожидании  чего – то  неприятного, необъяснимого.

НАШЕ СЧАСТЛИВОЕ СОВЕТСКОЕ ДЕТСТВО

В  том году  Пасха  почти совпала с  1 Мая.  Женщины в  нашей коммунальной   квартире   были исключительно набожны.  Готовились  к Пасхе основательно. Чистили , стирали,  крахмалили  белье и скатерти.  Еще были кружевные подзоры на кроватях, салфетки    связанные   и вышитые своими руками.   Помню, как мама  перестирала  все, что было в доме и постелила белую накрахмаленную   китайскую скатерть на стол. Я рисуя  в альбоме, случайно  размашисто  черканула  и карандаш  вылез за лист  бумаги, оставив  красную маленькую  черточку  на скатерти. Я стала ее замывать водой, от этого она растеклась до  размера  пятикопеечной  монеты.  Мне казалось это очень заметно  на белой скатерти.  Я взяла ножницы и вырезала  это пятнышко, поставив на это место вазу, хотя это был далеко не центр  стола.  Мама, конечно, сразу  заметила  мое художество.  Конечно, меня ругали, но я не  помню,  чтобы  сильно и зло наказывали.

Женщины  нашего дома были верующими,     ходили по воскресеньям в церковь , соблюдали посты  и  церковные праздники. Мужчины  вслух ворчали, ссылаясь на своих баб, но и не запрещали. У  татар были свои праздники , которые никак не совмещались с православными, однако, это никому не мешало отмечать и те и другие.