Ройхо Ваирский

Рикко Хайде начал разработку плана по очистке Припортового района и принимал наёмников, а Верек знакомился с магами. Уважаемые горожане, Вилли Йоцке, Микка Сквир, Рым Румини и Сим Чанкар, которым я за верную службу пообещал чистое небо над головой, неприкосновенность их и их семей, имперское гражданство и возвращение конфискованных у них финансов, под присмотром моих сержантов стали налаживать мирную жизнь Данце и собирать преданных только им людей. Соответственно каждый занялся своим делом. Румини принял кузницы на окраине города, Сквир верфи и доки, Йоцке стал ответственным за порт, склады и торговые лавки, а Чанкар, весьма начитанный и хорошо образованный человек, временно отправился помогать столичному букинисту Тиму Теттау в разборе книжных завалов. С этими всё было понятно. И сразу после совета я вызвал к себе бастардов покойного Эльвика Лютвира.

Каип Эшли и его братья выслушали моё предложение получить прощение своих грехов и стать гражданами империи, и после недолгого совещания в своём узком кругу они его приняли. Ну и правильно сделали, так как ничего другого им не оставалось. Мечты о независимости накрывались медным тазом, а жизнь продолжалась. К своим товарищам, то есть к Габриэлю Палачу и иным «честным» ваирским капитанам, дорога им была закрыта. Прикинув, что к чему, братья пришли к логичному выводу, что быть Лютвиром, то есть по умолчанию человеком благородной крови из старого остверского рода с баронским титулом, пусть даже «домашним», не так уж и плохо. Поэтому сразу после разговора с ними я отправил этих бывших «джентльменов удачи» в столицу северных имперских территорий город Изнар, где герцог Гай, понимая мою ситуацию, недолго думая, выписал каждому капитану документы на барона. А заодно этих грозных кэптенов в сопровождении тайных стражников семьи Каним покатали по Грасс-Анхо, где они смогли посмотреть на имперскую мощь в лице отправляющейся на Восточный фронт резервной армии и многочисленного феодального ополчения. И после всего этого на них можно было положиться.

Вот такими делами я был занят, пока не пришла пора вести торг трофеями. У телепорта я встретил гостей из имперской столицы, пять полукриминальных купцов, которым в своё время сбывал добытое вблизи горы Юххо золото и прочие мелкие трофеи, а потому мог им более-менее доверять. Далее я проводил эту делегацию в здание Совета капитанов, где была собрана примерно треть от общегородской добычи. И когда впервые вблизи увидел то, что добыли воины, честно говоря, с трудом сохранил спокойствие, потому что никогда ранее я не видел в одном месте столько ценных вещей, даже в императорском дворце, когда служил в Чёрной Свите. Резные шкатулки из чёрного и красного дерева с драгоценными камнями, ожерельями и подвесками, колье и диадемами, перстнями и кольцами, браслетами и серьгами. Раритетные мраморные статуи древних богов, правителей и героев. Картины кисти известных имперских мастеров. Груды слабых боевых артефактов, свитков, снадобий и зачарованных вещей, которые Эри Верек разрешил выставить на продажу. Рулоны драгоценной ткани из форкумских водорослей. Не самые ценные, на взгляд Тима Теттау, древние книги. Дорогое оружие, редкие заокеанские благовония и большие хрустальные флаконы с одуряющими духами на основе афродизиаков из лесов дари. Всё это лежало в нескольких больших залах и сверкало и переливалось в свете магических светильников сотнями огоньков, манило и требовало человеческого прикосновения и жадного взгляда.

Впрочем, я сдержался. Дождался Пертэ Цереля и Вилли Йоцке. После чего, заняв позицию наблюдателя и контролёра, который следит за общим ходом торгов и присматривает за бывшим главой островной гильдии купцов, я дал команду начать торговлю, и Йоцке меня не подвёл. Ведь что про него ни говори и кем ни считай, но торговцем он был знатным, а иначе бы не смог занять кресло главы своей гильдии. И пусть после неожиданных перемен в своей жизни он находился в стрессовом состоянии, а в его кресле сидел граф Ройхо, вести дела это ему не мешало, а даже наоборот, подстёгивало и заставляло собраться. Поэтому Йоцке торговался с Церелем и столичными гостями за каждую редкую статую, картину, золотую амфору, драгоценный камень, ожерелье или перстень с таким жаром и воодушевлением, что только за это я был готов списать ему часть накопившихся с моей стороны к нему претензий.