Рок И его проблемы-2

«С чем мне сравнить дорогу к царству Вселенной?

Представь: Бросил человек зерно в землю. Ночью он спит, днем — работает. А зерно, между тем, прорастает, тянется вверх.

Как, — он и сам не знает…

Сама по себе плодоносит земля: сначала появляется стебель, потом — колос, потом — зерна в колосе.

И когда созреет урожай, то получается в тридцать, в шестьдесят, а то и в сто раз больше»

Евангелие перпендикулярного мира

1

Инструктаж был утром. Нас, новичков старательского дела, собрали в столовой и сказали:

— Отныне, каждому — свое. Каждый зарабатывает на жизнь сам. Теперь, как потопаешь, — так и полопаешь… Короче, работаем в три смены. Делитесь на три кучки, — первая бригада — в забой. Вторая — после обеда. Третья — после ужина.

Моя оказалась второй… Всю ночь я чувствовал, как у меня чешутся десны, а утром, — так я во сне эти десны тер, — вытащил изо-рта обломок разбитого зуба. Вернее, один из разбитых зубов. Целиком.

Он поддался безболезненно и почти без усилий. Вот значит, как организмы избавляются от всего инородного.

Я пошурудил во рту языком. И обнаружил на месте выпавшего зуба здоровенную дырку. Жаль, нигде не было зеркала, чтобы как следует рассмотреть себя, красавца, — поподробнее. Но, не в салоне, можно, как-нибудь обойтись и так.

Первая бригада собралась у выхода, — я стоял, трогал языком свою дырку, и провожал взглядом наркоманов, на их ратный подвиг.

Там было шесть молодых и два старика. В том смысле, что шесть начинающих и два старожила. Разница между ними бросалась в глаза.

Мы за сутки, проведенные здесь, — много узнали о занятии, которому отныне должны посвятить себя. Ходить с фонариком по заброшенной шахте и собирать в ведерко все, что попадется по пути. Проще пареной репы.

Но старожилы, ненадолго выходя из эйфории в окружающую действительность, посматривали на нас с жалостью, и, отвечая на вопросы, страшно темнили, предпочитая говорить непонятными намеками. Суть которых сводилось к одному, — потерпите немного, скоро никаких вопросов у вас не будет. Или вас… Как-то, все-таки непонятно: или вас, или вопросов.

От общаги до рабочего места идти было недалеко, минут десять средним шагом, там — лифт, а там… после обеда посмотрим, не долго осталось ждать…

Когда куда-то собираешься, очень важно дойти до цели. Как и довести до логического финала любое дело, которым занимаешься.

Я отчего-то знал, рабочий процесс, в который вскоре мне предстоит окунуться, — и есть финал всего, что случилось со мной за последнее время. Закономерный и естественный.

А после трудовой смены, если труд окажется не по душе, можно со спокойным сердцем подумать о побеге. Забраться в какое-нибудь шасси самолета, если получится, и оказаться через несколько часов в Москве… Можно будет. Сейчас, провожая в шахту первую бригаду, в которой стоял мой знакомец Андрюшка, который так обиделся, что избегал даже смотреть на меня, это не казалось чем-то невозможным. Почему бы и нет.

Возможно, почему бы и нет. Но зачем…Я же думал как-то о побеге. И знаю, чем эти размышления закончились.

Выходило как-то, что, не пройдет и нескольких часов, как я окунусь в производственный процесс, этот процесс так захватит меня, так понравится, будет настолько притягательным, неотразимым, захватывающим, — что потребует меня целиком, и станет смыслом существования. Тогда, сама мысль о побеге окажется кощунственной…

Наконец, появился бригадир, с коротким автоматом через плечо, скомандовал: «вперед», дверь открылась и первая бригада ушла на труд. В забой.

Ничего нет хуже на свете, чем ждать и догонять.

Я извелся. Я ждал возвращения первой бригады.

Настоящее, нешуточное волнение пришло ни с того, ни с сего ко мне. Даже знобило немного, будто в лихорадке, и я места себе не находил. Даже изменил хорошей привычке курить по половине сигареты. Дымил ею, пока между пальцами не оставался голый желтоватый фильтр.

Время, когда чего-то ждешь, тянется чудовищно медленно. Оно, время, любит поиздеваться, покуражиться над тобой, — самым садистским образом.

Помню, так было, когда я сдал вступительные экзамены в институт, и набрал полупроходной балл, тринадцать с половиной. Тринадцать, — не поступил. Четырнадцать, — поступил. А тринадцать с половиной, — неизвестно. Поступил или нет.

Нужно было приехать утром и посмотреть списки. Только лишь… Но что это была за ночь. Не забуду ее никогда.

Я лег спать где-то в одиннадцать, и хорошо заснул, почти сразу, — но через пару часов проснулся, и снова заснуть не смог. Как ни старался. Страдал до самого утра…

Нечто похожее происходило и сейчас. Я — страдал.