Рокоссовский: терновый венец славы

Угроза глубокого охвата орловской группировки испугала немцев. В короткое время перед войсками Рокоссовского появились новые пехотные и танковые дивизии, переброшенные с других направлений. Положение конно-механизированной группы стало угрожающим. Командующий фронтом потребовал от Крюкова: приостановить наступление, перейти к обороне и держаться до подхода войск Батова. 12 марта гитлеровцы нанесли удар по флангам, и группа Крюкова оказалась в мешке.

Рокоссовский связался с Батовым.

- Павел Иванович, у меня резервов нет, чтобы развить успех вклинившихся в оборону противника войск. Войска поспешно отходят. Немедленно организуй оборону на реке Сев. Действуй сейчас же. Иначе противник на плечах отступающих форсирует реку и причинит нам еще больше неприятностей.

- Понятно. Выполняю приказ немедленно.

Кавкорпус и стрелковая бригада отступили под прикрытием сильных арьергардов и с помощью войск Батова с потерями вышли из мешка.

Войска фронта, достигнув незначительных успехов, вели упорные бои, которые приняли затяжной характер. Поспешность наступления дала о себе знать.

Обстановка на фронтах складывалась не в нашу пользу. Войска Брянского фронта, встретив сильное сопротивление противника, остановились. Бил тревогу и штаб Воронежского фронта': немцы перешли в наступление и ведут бои в предместьях Харькова и Белгорода. Противник теснил наши войска и на Юго-За-падном фронте.

Командующий Центральным фронтом, с трудом разыскав начальника Генштаба на Воронежском фронте, переговорил с ним по ВЧ.

- Александр Михайлович, мы израсходовали все силы. Фронт вытянулся в нитку и оторвался от своих баз.

- Причины?

- Причины все те же. В связи с поспешным наступлением мы не можем наладить нормального снабжения. Все резервы фронта забрали на другие направления, - говорил Рокоссовский с непривычным для себя возбуждением. - Разве можно в такой ситуации вести борьбу с превосходящими силами противника?

Мы же сами себя истязаем. Наши желания не соответствуют возможностям.

- Что вы предлагаете? - повысил голос Василевский.

- Немедленно перейти к жесткой обороне. Изучить возможности противника, свои и в спокойной обстановке принять решение.

- Но время уходит!

- Если мы не оценим трезво ситуацию, она будет работать на немцев.

- Я не могу принять такого решения.

- Но вы же начальник Генерального штаба, и эти вопросы относятся к вашей компетенции.

- Звоните Верховному Главнокомандующему!

Рокоссовский тут же связался со Сталиным, изложил ему обстановку и высказал свои предложения.

К вечеру Ставка приняла решение о нецелесообразности наступления на Орел. 21 марта фронт перешел к обороне.

«Вот тут-то и проявились, - пишет генерал армии С.М. Ште-менко, - несгибаемая воля К.К. Рокоссовского, его большая организаторская активность и умение смотреть в лицо опасности, не теряя самообладания; маневрируя силами, используя обстановку уходящей зимы, он сумел организованно прекратить исчерпавшее себя наступление, умело избежать ударов врага и отвести войска на рубежи, образовавшие в последующем северный фас Курской дуги».

Когда были выданы и проверены команды по переходу к обороне, Рокоссовский пригласил к себе Малцнина и Телегина. В комнате было тепло. На стене висела карта, испещренная красными, точно языки пламени, стрелами и кривыми линиями. Противник был обозначен синими значками. На столе, за которым находился командующий, лежала записная книжка в кожаном переплете и стояла пепельница. Приглашенные уселись напротив.

Рокоссовский передал содержание разговора с Василевским, посетовал на то, что в такой напряженный момент на фронтах в Москве оставался только один Верховный Главнокомандующий. Он взглянул на часы.

- Сейчас подойдут Родин, Крюков и Санковский. Представители Ставки настаивают, чтобы двух последних за самовольный отход отдать под суд военного трибунала согласно приказу № 227. С результатами расследования вы знакомы, за исключением одного обстоятельства - все это дело возникло по инициативе командующего танковой армией Родина. Окончательное решение за нами, и мы его должны принять сегодня.

Вскоре зашел в дом генерал-лейтенант Родин. Это был невысокого роста, широкий в плечах, крепкий сорокалетний мужчина, с волевым и, казалось, не терпящим возражений лицом. За ним стоял командир кавалерийского корпуса, генерал-майор Крюков, высокий, с озорным взглядом и открытым доверчивым лицом. На нем был Коротенький кожушок, крест-накрест перепоясанный ремнями.

Последним вошел командир стрелковой бригады полковник Банковский. Он неторопливо повесил свою дубленку на вешалку и занял место на одном из стульев. У полковника был какой-то виноватый взгляд, обычно свойственный людям, умеющим глубоко скрывать свою обиду.

Поздоровавшись с прибывшими, командующий фронтом открыл совещание, предварительно пояснив, чему оно посвящает; ся. Рокоссовский, вооружившись указкой, подошел к карте.