Роковая ошибка княгини (СИ)

Ах, вот оно как? Та самая Лучия? Притворялась лучшей подругой, но в конечном итоге ударила ножом в спину? О, разумеется, не стоило! Когда Кройтор узнал о попытке бегства, он избил Санду – беременную, между прочим, Санду! – до переломов. И не убил лишь чудом, опять же, потому что вмешалась Лучия. Как оказалось.

– Бросилась между ними, плакала, кричала, умоляла его остановиться, пощадить… – тихим голосом рассказывал Адриан. – Он послушал. Он редко кого слушал, но ей иногда удавалось до неё достучаться. Он любил её…

– Кого?! – Мишель решил, что он понял что-то неправильно. – Подругу своей жены?!

– Угу. Они были помолвлены какое-то время, но кандидатуру небогатой Лучии вскоре сменила знатная наследница рода Кирикеш, рыжеволосая Александра, Санда. Но, если хотите знать моё мнение, никому эта свадьба особо не повредила, если вы понимаете, о чём я.

– То есть, они… – тут Мишель понял, что слишком хорошо воспитан, чтобы произнести это вслух. Адриан оказался воспитан куда проще:

– Они были любовниками. Творили, что хотели у Санды за спиной, а она, наивная, ни о чём не догадывалась! А много ли надо, чтобы обмануть ребёнка? Она была совсем юной, когда вышла замуж, тогда как Лучия к тому моменту уже считалась старой девой. Но если уж сравнивать их, скажу вам совершенно точно – это был неравный бой. Да, Санда была красива, невинна и добра, улыбчива и очаровательна, и так далее, но Лучия… Красивой её не назовёшь, она была до того невзрачна, что я с трудом могу вспомнить её черты, но… Ваше благородие, это была невероятно умная женщина! Или, нет, не то слово… Мудрая? Так это по-русски? Она видела людей насквозь, умела к каждому подобрать ключик, и мой дядя, Матей Кройтор, не стал исключением. А уж его-то расположить к себе было ох, как нелегко! Он вообще был неуправляемый, дикий, а вот представьте – эта серая мышь каким-то образом сумела влюбить его в себя и заставляла подчиняться! Не всегда, повторюсь, он шёл на поводу, но если уж и слушал кого-то, то только её, можете не сомневаться.

– Почему в таком случае она не позволила Санде сбежать? На мой взгляд, она лишь выиграла бы от этого. Оставшись без соперницы, легко можно было вернуть своего любимого назад. И может, выйти за него замуж, наконец?

– Он бы на ней никогда не женился, – категорично произнёс Адриан. – Его всё устраивало в его положении, понимаете? Лучия в любом случае осталась бы при нём, и как любовницу её держать при себе было выгоднее, чем жену. Она это прекрасно понимала и знала, что ни при каком раскладе ничего не светит. Почему она не дала Санде сбежать? Ваше благородие, тут всё очевидно. Лучия любила моего дядю. А бегство жены легло бы на его имя несмываемым позором. Не говоря уж о том, что Санда могла рассказать обо всём, что он с ней вытворял, и призвать к ответу. Именно по этим причинам её держали в замке взаперти. Напрасно, если хотите знать моё мнение. Она бы промолчала хотя бы потому, что в противном случае мой дядя пообещал избавиться от самых близких её людей – Лучии и Юлии Николаевны.

– И что было дальше?

– Дальше Санда всё-таки родила, едва не погибнув при этом, а на следующий день после рождения мальчика был убит мой отец, Драгош Кройтор, – Адриан вздохнул и перекрестился слева направо, по католическому обычаю. – Я в ту ночь был у себя в комнате, на верхнем этаже. Рыдал безутешно, обнявшись с отцовской саблей – это был его последний подарок мне. Я не помню свою мать, она умерла слишком рано, а батя… батя был единственным моим родным человеком, понимаете? Матей Кройтор, как вы, наверное, уже догадались, вовсе не был образцовым дядюшкой, и о моём существовании вспомнил исключительно в тот момент, когда огласили завещание…

– Ах, – только и сказал Мишель, не забыв изобразить сочувствие. Адриан послушно кивнул.

– Мой отец, Драгош Кройтор, был старшим сыном в семье, и всё наследство нашего рода по праву принадлежало ему. Его жена умерла с рождением первенца, то есть меня. Других детей у него не было. Понимаете теперь? – Адриан вздохнул, а Мишелю вдруг сделалось совестно, что по его воле несчастному румыну пришлось ещё раз пережить эту давнюю трагедию в своих воспоминаниях.

– Ты остался единственным наследником огромного состояния, будучи десятилетним мальчиком. И твоему дяде, конечно, это не понравилось? Чёрт возьми, но тебе было десять лет! Он мог – хотя, что значит, мог? – он должен был оформить опекунство! Тогда ничто не помешало бы ему с чистой совестью распоряжаться твоим наследством, как своим собственным. По крайней мере, до достижения тобой совершеннолетия.

– Мог бы, – не стал спорить Адриан. – Но он предпочёл меня убить.

Своего десятилетнего племянника, каково?

– И как же ты спасся?