Роковое совпадение

Сейчас Патрик сидит, откинувшись на спинку стула, и неотрывно смотрит на священника. Он сталкивался лицом к лицу с тысячами преступников — все они заявляли, что невиновны, и делали вид, что понятия не имеют, о чем он говорит. В большинстве случаев профессиональный холодный расчет полицейского помогает разоблачить их. Но сегодня этот сидящий напротив худощавый мужчина… Патрик едва сдерживается, чтобы не избить его до полусмерти только за то, что он осмеливается произнести имя Натаниэля.

— Как давно вы знакомы с Фростами? — спрашивает Патрик.

— Я познакомился с ними сразу же, как принял этот приход. Я некоторое время болел, а потом меня послали в новый приход. Фросты переехали в Биддефорд через месяц после того, как я стал здесь священником. — Он улыбается. — Я крестил Натаниэля.

— Они регулярно посещают церковь?

Отец Шишинский опускает глаза.

— Не так регулярно, как мне хотелось бы, — признается он. — Но я этого не говорил.

— Вы преподаете у Натаниэля в воскресной школе?

— Я не преподаю, этим занимается мать одного из детей — Джанет Фьор. Пока наверху идет служба. — Священник пожимает плечами. — Но я люблю детей, мне нравится возиться с малышами…

«Еще бы!» — думает Патрик.

— …поэтому после службы, пока все прихожане наслаждаются общением за чашечкой кофе, я забираю детей вниз и читаю им что‑нибудь из библейской истории. — Он застенчиво улыбается. — Боюсь, актер из меня никудышный.

Что и неудивительно.

— Где находятся родители, пока вы читаете?

— Большей частью наслаждаются общением.

— С вами еще кто‑нибудь читает детям или вы читаете один?

— Я один. Учителя в воскресной школе обычно заканчивают убирать в классе, а потом поднимаются выпить кофе. Время сказки длится всего пятнадцать минут.

— Дети выходят из класса?

— Только в туалет, прямо по коридору.

Патрик раздумывает над сказанным. Он не знает, как Шишинскому удалось остаться с Натаниэлем наедине, когда, как он утверждает, вокруг находились другие дети. Может, он предложил им полистать книгу, а сам пошел за Натаниэлем в туалет?

— Святой отец, — говорит Патрик, — вы слышали, что произошло с Натаниэлем?

После секундного замешательства священник кивает:

— Да. К несчастью, слышал.

Патрик неотрывно смотрит на него.

— Вам известно, что обнаружены доказательства того, что Натаниэлю что‑то вводили в анальный проход?

Он высматривает намек, что щеки священника зарделись, что предательски сбилось его дыхание. Он ищет удивление, желание отступить, зарождающуюся панику.

Но отец Шишинский только качает головой:

— Храни его Господь.

— Святой отец, Натаниэль сказал нам, что именно вы являетесь его обидчиком.

Наконец‑то изумление, которого так ждал Патрик!

— Я… я… разумеется, я и пальцем его не трогал. Никогда бы не совершил ничего подобного.

Патрик молчит. Он хочет, чтобы Шишинский вспомнил обо всех священниках по свету, которых признали виновными в изнасиловании. Хочет, чтобы он понял, что сам себя приговорил к виселице.

— Странно. Я только вчера с ним разговаривал, и он лично сказал мне, что его обидчик — отец Глен. Ведь так вас называют малыши, святой отец? Те дети, которых вы… любите?

Шишинский снова качает головой.

— Я этого не делал. Не знаю, что и сказать. Наверное, мальчик ошибся.

— Святой отец, именно поэтому вы сегодня здесь. Мне необходимо услышать причину, по которой Натаниэль указал на вас как на своего обидчика, если вы, по вашему утверждению, его и пальцем не тронули.

— Мальчик столько пережил…

— Вы когда‑нибудь что‑либо вводили ему в анус?

— Нет!

— Вы когда‑нибудь видели, чтобы кто‑то другой вводил ему что‑либо в анус?

Священник задыхается от возмущения:

— Нет конечно!

— Тогда почему, по–вашему, Натаниэль указал на вас? Вы можете объяснить, почему он думает, что это были именно вы, хотя, как вы уверяете, это не так? — Патрик подается вперед. — Возможно, когда вы находились с ним наедине, между вами произошло нечто такое, что заставило его так думать?

— Я никогда не оставался с ним наедине. Рядом было еще четырнадцать детей.

Патрик откидывается на спинку стула.

— Так знайте, что я нашел за котлом в чулане белье Натаниэля! И в лаборатории утверждают, что на нем обнаружена сперма.

Глаза отца Шишинского еще больше расширяются:

— Сперма? Чья?

— Может быть, ваша, святой отец? — негромко интересуется Патрик.

— Нет!

Категорическое отрицание. Ничего другого Патрик и не ожидал.

— Ради вашего же блага надеюсь, что вы не лжете, потому что мы сможем по ДНК, выделенной из вашей крови, сказать, правда ли это.

Лицо Шишинского бледнеет и вытягивается, руки дрожат.

— Я бы хотел сейчас уйти.

Патрик качает головой.

— Простите, святой отец, — говорит он, — но я вынужден вас арестовать.