Роксолана Великолепная. В плену дворцовых интриг

Теперь Роксолана сидела напротив визиря и сосредоточенно раскладывала складки своего платья, словно ничего такого и не говорила. Кара-Ахмед с трудом переводил дыхание. Ведьма, она точно ведьма!

– Я тоже думала, что хотите…

Глаза над яшмаком смотрели насмешливо.

Султанша поднялась и уже у выхода из кешка обернулась к багровому от переживаний визирю:

– Помогите моему сыну и я помогу вам… остаться Великим визирем.

Она ушла, оставив какой-то чувственный аромат, а Кара-Ахмет еще долго не мог двинуться с места. Что это было? Женщина, которую он ненавидел и пытался презирать, только что запросто поставила его себе на службу. Самое ужасное – ему вовсе не хотелось сопротивляться. Вчерашний враг не стал другом, это невозможно, он по-прежнему желал гибели той, что только что владела его вниманием и волей, но еще сильней желал снова испытать на себе ее чары.

А Роксолана шагала по дорожке сада, будучи не менее измученной. Ей тяжело далось это противостояние, зря визирь думал, что у султанши получилось все так просто. Роксолана вовсе не собиралась говорить то, что сказала. Поняв, что бороться одновременно с визирем и тысячей других врагов вокруг и не позволить им уничтожить Сулеймана, она решила привлечь визиря на свою сторону.

Для этого нужно было пожертвовать одним из сыновей, обещав место визиря при другом. Если бы Роксолана сказала, что Кара-Ахмед будет Великим визирем при Селиме, тот не поверил. Всем известно, что старший из оставшихся шехзаде не слишком прислушивается к мнению матери, а еще, что она сама предпочитает Баязида.

Значит, от имени Баязида и нужно предлагать, мол, помогите Баязиду стать султаном, и он сделает вас при себе Великим визирем. То, что этого не сделал бы Селим, тоже знали все, потому что этот шехзаде терпеть не мог отцовского Великого визиря и не упускал возможности это продемонстрировать.

Роксолана перешагнула через себя и решила открыто предложить Кара-Ахмеду обещание поста Великого визиря в обмен на поддержку Баязида. Это давало призрачный шанс, что визирь хотя бы на время прекратит войну против нее самой.

Но Кара-Ахмед оказался на удивление внушаемым, он смотрел султанше в глаза, как кролик смотрит в немигающие глаза змеи. Ей не пришлось ничего обещать, просто спросила, хочет ли Кара-Ахмед быть Великим визирем при султане Баязиде. Попросила помочь сыну, но какому не сказала же! И в чем помочь тоже.

Теперь оставалось ждать, что последует.

Михримах, узнав, что мать ушла куда-то, ничего не сказав, выпытывала у евнуха Джафера:

– Как ты мог не узнать, куда отправилась султанша?! Она ходит одна?

Тот оправдывался, как мог:

– Госпожа, Хуррем Султан не выходила из дворца, она в Топкапы. Какая опасность может ей грозить здесь?

– Здесь?! Да в змеином логове и то безопасней, чем во дворце! Кто пошел с султаншей?

Роксолана подошла незаметно, рассмеялась:

– Михримах, оставь его в покое, он не виноват. А по поводу клубка змей ты права.

– Матушка, где вы были?

– В саду в кешке.

– Как же я не подумала вас там поискать?

– Не стоило.

– А… а что вы там делали?

– Пойдем, расскажу. – Убедившись, что их не подслушивают, Роксолана рассмеялась. – Пробовала подружиться с Кара-Ахмедом-пашой.

– С кем? – обомлела дочь.

– Ты не ослышалась, с Великим визирем.

– Зачем? – опасливо прошептала Михримах.

– Даже врагов лучше иметь в своих сторонниках.

– И он согласился дружить? – конечно, принцессе трудно поверить в столь нелепое предположение, как дружба двух заклятых врагов – ее матери и Великого визиря.

– Я предложила ему место визиря и в будущем в обмен на помощь моему сыну.

Это было похоже на предательство, но Михримах прекрасно знала, что мать ничего не делает просто так, а потому продолжала осторожно расспрашивать:

– В чем, матушка, и кому, Селиму или Бая зиду?

– Ни в чем, ни кому не сказала, просто спросила, хочет ли он быть Великим визирем при султане Баязиде.

– И он согласился?

– Нет, конечно. Но пока будет думать, стоит ли принимать мое предложение, выиграем время. Хотя бы ненадолго Кара-Ахмет-паша оставит нас в покое. Как Повелитель? Пойдем к нему.

– Отец спит, Иосиф Хамон рядом. Расскажите подробней, как вы беседовали с Кара-Ахмедом-пашой.

– Потом расскажу.

Кара-Ахмед-паша отправился из кешка прямо домой, работать он был не в состоянии. На вопрос, что случилось, сказал, что сильно болит голова.

Дома визиря встретила Фатьма Султан с привычным недовольством своим положением и требованиями новых украшений.

Кара-Ахмед-паша остановился, с недоумением глядя на супругу, словно увидел ее впервые. Растолстела, глаза густо подведены сурьмой, на щеках нелепыми красными пятнами румяна, наряд вызывающий, а украшений столько, что хватило бы на целую лавку ювелира.

– Куда тебе их столько, у тебя же не две шеи и четыре уха?

Султанская сестра обомлела. Фатьма не привыкла слышать от Кара-Ахмеда какие-то возражения.

– Ты что себе позволяешь?

Великого визиря поразил визгливый голос супруги. Неужели он всегда такой?