Роман по заказу

— В среднем, по району, зерновые дали по тринадцать центнеров. В прошлом году — двадцать. По семь центнеров с каждого гектара засуха слизнула. — Нет, секретарь райкома далеко не беспечен — на этот раз в голосе его прорывается досада. — План по продаже зерна выполнили на пятьдесят процентов. Про дополнительные обязательства и говорить нечего. Вот такая чертовщина!

— Любопытно, а как у Бурова? — вспоминаю я председателя колхоза, у которого были весной; как сразу вспоминаю и его самого: высокого, худощавого, в тонких золотых очках и с могучим, изрезанным сухими морщинами лбом-лысиной.

— У него побольше — четырнадцать центнеров. — Голованов чуть приметно усмехается.

— Так в общем-то неплохо, Иван Константиныч, а? По нынешнему году-то?

— Лет десять — двенадцать назад такой урожай по здешним местам считался хорошим. — Голованов жестом приглашает к длинному полированному столу, попутно захватывает со своего, секретарского, пачку сигарет и садится напротив, с краю, готовый каждую минуту порывисто вскочить, зашагать по кабинету. — До революции да и в двадцатые годы при такой засухе колоска бы не взяли. И кончилось бы тем, чем на Руси и кончалось, — голодом.

— Что ж решило, Иван Константиныч?

— Советская власть! Наш строй, наша система — обобщенно говоря. — Закурив, Голованов резким взмахом закидывает упавшую на лоб косую черную прядь. — А по слагаемым: высокая агротехника. Механизация. И, конечно же, — люди, люди. Практически, эти тринадцать центнеров они у засухи отбили. Тем самым доказав, что средний урожай можно получать при любой погодной чертовщине!

Мы говорим о последующих этапах уборки — косовица и обмолот зерновых не кончает ее, а начинает; впереди — крупяные, кукуруза, одна только хорошо и выстоявшая в эту жару, свекла и картошка, надежд на которую — почти никаких: в земле, как в горячем порошке, крохотные горошины клубней спекаются, наливаться им нечем… Спрашиваю, что, вероятно, этим летом и помощь города не понадобилась? — по скуластому подвижному лицу Голованова скользит быстрая гримаса.

— Самим делать нечего! — Поднявшись, он начинает шагать по кабинету. — Насчет помощи города — у меня, кстати, своя точка зрения… Что хлеб общенародная забота — согласен! Помощь города прежде всего — машины, оборудование, удобрения, стройматериалы. Все, что промышленность, страна дает селу. Без чего нынешней деревни нет и не может быть!.. Экономически оправдано, когда город посылает на сев и на уборку механизаторов. В те хозяйства, где их недостает. И когда нужно навалиться скопом! Причем нередко — бывших трактористов, уехавших в город. Работают они с умением, с огоньком — натосковались по земле. И мы им говорим спасибо, щедро оплачиваем, в пояс кланяемся! — При отрывистом кивке-поклоне черная прядь у Голованова сваливается на широкий лоб и тут же взлетает, ложится на место. — Великая сила — субботники, воскресники. Если их, конечно, не каждую субботу и воскресенье объявлять!.. Приезжают — как на праздник. И работают по-праздничному — от души, радостно. Есть в этом что-то от старинной помочи. В крови это у нашего народа: в нужную минуту плечо подставить, соседу подсобить. Вот за такую помощь я — горой!..

Остановившись напротив, Голованов берет новую сигарету, сухо, жестковато — как будто я спорю с ним — заканчивает:

— Но когда мы на месяц-полтора нагоняем в село сотни людей — картошку, допустим, выбирать, либо ботву у сахарной свеклы рубить — тогда мы промахиваем. Вдвойне промахиваем… И экономически, и психологически. Сколько раз видел, слышал! Горожане в поле — наши колхозные бабеночки в город на базар. С той же, к примеру, картошкой. «Ничего, ничего, — мы погнулись, теперь вы погнитесь». Как будто горожанам хлеб задарма достается! Половину энтузиазма — напрочь. И начинаем брать не умением, а числом. Навыка мало, охоты — врать нечего — еще меньше. Затраты тысячные, отдача — рублевая. Начнешь узнавать, что за народ, — за голову хватаешься! Квалифицированные станочники, техники, девчата сплошь и рядом — молодые инженеры. Микроскопом гвозди заколачиваем — вот что это такое!..

С прямыми резковатыми суждениями секретаря райкома я в общем-то согласен, — бывая в селах, сам видел подобные картины, слышал похожие речи, — но знаю и хозяйства, которые без такой помощи обойтись пока не могут. Более того, массовые выезды горожан на уборку представлялись мне до сих пор не только необходимыми, но и перспективными, в них виделась новая форма единения города и деревни, о чем, помнится, даже живописал в статьях и очерках. Потому и оговариваюсь:

— И все-таки, Иван Константиныч, помогать людьми придется. Молодежь из села уходит. Миграция — явление сложное.

Пересекая кабинет, Голованов морщится.