Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу

Например, в Саратове в первый же день пребывания (27 июня) Александр Николаевич присутствовал на богослужении в Александро-Невском кафедральном соборе. В этот день совершался молебен в память Полтавской победы и, вероятно, прибытие наследника было заранее приурочено к этому торжественному дню. Кроме посещения собора, в тот же день цесаревич принял саратовского епископа Иакова, который представил ему архимандритов саратовского Спасо-Преображенского и николаевского Воскресенского монастырей{368}. На следующий день великий князь посетил саратовские монастыри, вначале – женский Крестовоздвиженский, а позднее – мужской Спасо-Преображенский. В соборах обоих монастырей он выслушал многолетие и принял подарки: от мужского монастыря – икону Преображения, от женского – икону Смоленской Богоматери и портфель малинового бархата, расшитый золотом, с вензелем наследника{369}.

Впрочем, великий князь во время пребывания в Саратовской губернии оказывал внимание и представителям других конфессий. Например, в Вольске внимание Александра Николаевича привлекла «церковь без креста», принадлежавшая старообрядцам{370}, он встречался с монахинями закрытых старообрядческих Иргизских монастырей и переслал, полученную от инокинь, просьбу отцу «в особенном пакете с описью»

{371}. В колонии Шафгаузен цесаревич посетил кирху, где пастор Генслер «сказал краткую приличную речь». Вообще, «пасторы у них преумные»{372}, – сделал вывод наследник престола.

К числу обязательных для посещения объектов относились военные заведения и части. В Вольске великий князь «смотрел бат[альон] кантонистов, которого малая часть помещена в 2 казенных зданиях, чисто содержаны»{373}. В Саратове Александр Николаевич «в первый раз видел казаков Астраханского Войска, люди довольно видные и порядочно одетые». Но главным объектом внимания цесаревича стали 9 батарей конноартиллерийского резерва, стоявшие в губернии. 28 июня в Саратове состоялся их «смотр и учения с пальбою»{374}

. Александр Николаевич остался доволен внешним видом и подготовкой артиллеристов: «Одеты люди просто и единообразно, ездят отлично, […] на всех аллюрах равно превосходно». Во время учений «по верности в цельной стрельбе почти не было промаха. Словом, учились молодцами». Отдельных похвал удостоились командиры: «Арнольди{375} молодец точно. У него прекрасные батарейные командиры», «все почти из Артил[лерийского] училища и Кадет[ского] корпуса»{376}. После проверки состоялся «обед у великого князя с артиллеристами»{377}.

Кроме того, во всех губернских городах цесаревич обязательно осматривал «богоугодные и училищные заведения». В Саратове 27 июня он посетил губернскую гимназию, расположенную «в весьма хорошем и удобном здании». Но если сама гимназия ему понравилась, то «науки», т. е. преподавание, великий князь нашел «не в блестящем положении по недостатку хороших учителей»{378}.

Артиллерийский госпиталь ему понравился («чисто содержанный, больных очень мало»){379}. А вот заведения Приказа общественного призрения наследника просто поразили: «они разбросаны и самом плачевном состоянии, […] я нигде таких запущенных заведений не видел». В Александровской больнице «полы все запачканы, стены тоже, белье грязное» и это притом, что высочайшего визита ожидали. Цесаревич справедливо восклицал: «что же [тут] должно быть в обыкновенное время». «Еще хуже дом умалишенных, у них даже постелей нет, […] запах скверный, одним словом, гадко смотреть»{380}.

Впечатление было настолько сильным, что наследник долго не мог забыть саратовские разор и запустение, и много позже (в письмах от 3 июля из Тамбова и 12 июля из Калуги) отмечал, что здесь все «не так, как в Саратове»{381}

.

Затем Александр Николаевич посетил «довольно богатую» выставку изделий художеств и промышленности губернии и «плантацию шелковичную, весьма примечательную»{382}. Благодаря дневниковым записям Жуковского мы имеем возможность составить некоторое представление о том, какие «местные произведения» экспонировались на саратовской выставке. Он называет кожи, «изделия» колонистов, особо отмечая при этом табак и «серпянку» (сарпинку), а также шали{383}.

28 июня Александр Николаевич посетил также «острог, новое здание, чисто содержанное, но неудобно устроенное, ибо окна на улицу и потому арестанты легко могут быть в сношениях с жителями»{384}.

Цесаревич и его спутники достаточно подробно пишут о саратовском бале, который до Пензы «считался лучшим». «Он был великолепнейший по прекрасной зале, множеству пренарядных дам и множеству офицеров там квартирующих»{385}. В источниках названы фамилии дам, с которыми наследник танцевал, и высказаны некоторые замечания относительно их наружности и поведения (например, «жена Свечина, милая кокеточка»){386}.