Романцев. Правда обо мне и «Спартаке»

Приехали. Там поливальные машины смывают кровь. И огромные трубы прямо все вывернуты. Я одним из первых увидел итоги этого несчастья. Тяжело было после этого выходить на поле, даже приближаться к «Лужникам».

Директора, конечно, посадили. Открой он все выходы – такой трагедии бы не случилось.

На нашем стадионе в Красноярске тоже однажды произошло несчастье. Там в толчее на выходе со стадиона погибло больше 50 человек. Мой друг Саша Кишиневский попал в эту свару, но его выбросило из толпы как пробку из бутылки. Без повреждений, конечно, не обошлось. Сломали ребра, повредили челюсть. Но, главное, остался жив.

* * *

В «Спартаке» я поначалу получал 180 рублей. А в 1979 году меня перевели на ставку сборной, и мне стало падать от Спорткомитета уже 250. Я тогда был одним из самых высокооплачиваемых футболистов страны. Эта была именно официальная зарплата. А так, конечно, в южных командах платили больше. Реваз Челебадзе рассказывал, что его дядя был хозяином мандариновой плантации – и платил по тысяче рублей за гол. Забьет несколько мячей – я за год столько не получу, сколько он за эти матчи.

О деньгах тогда многие не думали. А зря. С чем сейчас ребята нашего поколения, заслуженные-перезаслуженные? Но такая у нас была психология. Не зря же мы Днепрогэс и БАМ строили, Енисей перекрывали. Все на чистом энтузиазме.

Премиальные, конечно, тоже платились. А еще были отчисления от билетной выручки. Что-то с них капало профсоюзам, что-то городу, а что-то доставалось нам, игрокам. После одного из матчей на стадионе «Локомотив» мы как-то получили ровно… 3 рубля 62 копейки. Для тех, кто не застал то время, – ровно столько в советских магазинах тогда стоила… бутылка водки.

Из воспоминаний Александра Кокорева:

– В чемпионском сезоне – 1979 мы как-то разгромили «Локомотив» со счетом 8:1. У ребят получалось все, летали по полю как на крыльях. Когда седьмой забили, игроки «Локомотива» взмолились: «Ребята, не забивайте нам больше». Я никогда больше такого не видел, чтобы футболисты соперника в открытую просили пощадить их. «Спартак» тогда забил восьмой, и на этом все закончилось.

* * *

Как я внедрял в «Спартак» молодежь? Только за счет игры и поведения в быту. Если парень нормально играл, принимали как равного. Отлично влились в коллектив Боря Поздняков и Гена Морозов. Однажды я стал свидетелем забавной сцены. Мы готовились к игре. Дубль жил на втором этаже, а основа на третьем. Вдруг слышу внизу какой-то шум. Что делать? Не к тренеру же идти? Дай, думаю, пойду сам разберусь – мешают же спать. Спускаюсь – а там пацаны, Генка и Боря, борются друг с другом. Думали, что никто не слышит. Я им: «Ребята, у нас же завтра игра!» Успокоились. И после этого к ним никаких вопросов никогда не возникало.

Из воспоминаний Сергея Новикова:

– Дедовщины в «Спартаке» не было. Мы пришли в «Спартак» молодыми – я, Поздняков, Морозов, Родионов. Но ни Романцев, ни Ярцев, ни другие старики нас не гоняли. Они, наоборот, как могли вливали нас в коллектив. А мы росли, глядя на них. Тем более что тренировки дубля и основы были вместе.

* * *

Часто мы собирались на квартире у Дасаева. Иногда я приходил с женой – тем более что в 1982 году Дос первым среди всех нас купил за границей видеомагнитофон. Но мы встречались там не для того, чтобы нарушать режим. Интересно было просто поговорить – общения в быту порой недоставало.

Из воспоминаний Георгия Ярцева:

– Один тут написал: «Романцев собирал всех на пьянки». Но что значит – на пьянки? Люди собирались вместе, с женами. Все было цивилизованно, организованно. Так тоже сплачивался коллектив. Конечно, организатором всегда был Олег. Но это же можно повернуть как в одну, так и в другую сторону! Ну да, мы могли выпить по чуть-чуть. Но никто не нажирался же! Как вообще такое можно было представить, если завтра всем на весы?

* * *