Романы Ильфа и Петрова

28//5 Художеств, стихотворение… Б)Восточный вариант: Цветет урюк под грохот дней, / Дрожит зарей кишлак, / А средь арыков и аллей / Идет гулять ишак. — Урюк, арык, кишлак, ишак — четыре слова, благодаря богатым поэтическим созвучиям как бы просящиеся в стихи (все в два слога с ударением на втором, с аллитерациями на «р» и «ш», с одинаковым окончанием на «к»). Неудивительно их магическое воздействие на литераторов, писавших о Востоке: многократно повторяясь в одном том же комплекте, они стали буквально «четырьмя столпами» темы советской Средней Азии. Ср. хотя бы:

— очерк И. Басалаева «Розия-Биби» с обильными восточными глоссами, где не раз упоминаются и кишлаки, и ишак, и цветущий урюк [ТД 03.1927];

— «Восточные рассказы» Елены Зарт [НМ 10.1925], где самыми частотными словами являются «арык», «ишак», «кишлак» и «арба»;

— очерк Г. Серебряковой «В Ферганском кишлаке», где в первых же двух абзацах «течет быстрый арык Шарихан-Сай», а «по улице… идет ишак — осел, лучший, умнейший друг в хозяйстве узбека» [КН 19.1927];

— очерк С. Субботина «Сердце Узбекистана»: «Годы текут, как вода в арыках… Караван верблюдов обгоняет красивый авто. А семенящего тонкими ножками ишака пугает грузовик, мчашийся во всю силу» [КП 41.1929; о штампах типа «верблюд — авто» см. ЗТ 27//3].

Сценарий В. Ардова «Конфет-минарет» остроумно высмеивает эти и другие штампы советского ориентализма:

«В бедном кишлаке проживает богатый бай, угнетающий всех декхан [sic]. У бая есть достаточный кворум жен, но он сватается к юной Гюли… Цветет урюк.

О сватовстве узнал возлюбленный Гюли — изящный бедняк Али. Али седлает своего верного минарета, заряжает дедовский ятаган разрывной пулей и мчится по направлению к далекому муэдзину, на котором пасут своих ишаков и пропагандируют друг друга декхане. Урюк цветет.

Ночь. Цветет урюк. Богатый бай ложится бай-бай, не подозревая о восстании. Но (цветет урюк) его дом уже окружен…

На развалинах байского дома в видавшую виды диафрагму целуются Али и Гюли. Развесистый (не хуже клюквы) минарет служит фоном. Цветет урюк» [Чу 05.1929].

Весь этот набор употреблялся, как видно, уже в дореволюционной журналистике. Ср.: «Он только что полез в арык за уплывавшим в мутной воде урюком»; «Он был беднейший из беднейших жителей-полукочевников кишлака Турк»; «За арбами трусил мелкими шажками ослик» и т. д. [Е. Ардов (Е. И. Апрелева), Среднеазиатские очерки, 77,123,143; печатались в русской прессе до 1917]. В этих же старых очерках упоминаются «красивые бухарские евреи в меховых шапках с бархатным верхом» [стр. 24], позднее описанные и советскими очеркистами [например: Г. Серебрякова, Пестрая Бухара, КН 31.1927]. Такую шапку приобретает покупатель «Торжественного комплекта» Ухудшанский [ЗТ 31, конец главы].

28//6

Азиатский орнамент. — Слова, перечисленные в этом списке, относятся к самым затертым штампам восточной тематики. «Для характеристики Средней Азии служат, кроме кишлака

в смысле деревня, паранджа (которой отвечает чадра на Кавказе), бай в смысле кулак, декханин [sic] в смысле крестьянин, арык в смысле ирригационный канал и т. д.» [Щерба, Современный русский литературный язык, 120]. Бай неизменно выступал в амплуа «нехорошего человека» в фильмах на среднеазиатские темы [например: «Араби», «Земля жаждет», «Сын страны», «Американец из Багдада», «Забыть нельзя», «Подъем» и др. (все 1930–1931); см.: Советские художественные фильмы, т. 1]. «Вырвать воду арыка из рук бая» призывали лозунги в Туркмении [КН 08.1926]. Само слово «бай» в 1930 было сравнительным неологизмом: в 1925 оно еще транскрибировалось как «бой»: «От Самарканда до Мачи нет человека богаче Раджаба. Это настоящий бой (примечание: По-таджикски — богач)» [Е. Зарт, Восточные рассказы, НМ 10.1925]. В среднеазиатских республиках баи все еще имели значительный вес и пользовались влиянием на партийно-государственные органы [Кольцов, Демократия по почте, 1929; Избр. произведения, т. 1]. Басмачи — вооруженные среднеазиатские националисты, боровшиеся против советской власти и коллективизации.

28//7