Романы Ильфа и Петрова

…корреспонденты единогласно решили не писать об Узун-Кулаке, что значит Длинное Ухо, что в свою очередь значит — стенной телеграф. Об этом писали все, кто только ни был на Востоке, и об этом больше невозможно читать. — Этим общим местом восточного очерка упивался в те годы не один журналист. Ср.: «Бежит, бежит узун-кулак. Из дома в дом, из лавки в лавку… Скоро идет узун-кулак, и о многом рассказывает узун-кулак» (примечание: «Узун-кулак — точно «длинное ухо», в переносном смысле молва, слухи»); ««Узун-кулак» завтра же разнесет по степи весть о суде» (примечание: «Узун-кулак — людская молва»); «На открытие станции Отар съехались казаки из отдаленных улусов на верблюдах, на лошадях и быках. Их никто не приглашал, потому что нет еще средств подать в степи быструю весть. Но у кочевников есть особый телеграф: «узун-кулах» — длинное ухо — верховой от улуса к улусу» и т. п. [И. Басалаев, Розия-Биби, ТД 03.1927; Л. Соловьев, Вор, ТД 06.1927; Федорович, Конец пустыни, 75; М. Розенфельд, Экзотика 1929 года, ТД 09.1929, и др.]

29//5

Может быть, вы хотите, чтобы я спел вам серенаду Шуберта «Легкою стопой ты приди, друг мой»?.. На вас треугольная шляпа?.. А где же серый походный пиджак? — Цитируются «Серенада» Ф. Шуберта из цикла «Лебединая песня» (слова Л. Рельштаба, перевод Н. Огарева) и «Воздушный корабль» Лермонтова (На нем треугольная шляпа / И серый походный сюртук). Упоминаемая далее Остапом пещера Лейхтвейса — мотив из рыночных романов начала XX века [см. ДС 9//11].

29//6

За холмами залегли мои молодцы… — Выражение «мои молодцы» встречается у чуткого на штампы А. Аверченко, у которого счетовод Химиков воображает себя романтическим разбойником: «Этот негодяй уложил лучшего из моих молодцов… Мои молодцы пронюхали, что у нее водятся деньжата…» [Страшный человек]. Возможны реминисценции из Пушкина (Перестрелка за холмами… [Делибаш]) и Блока (За холмом отзвенели упругие латы…).

У Толстого в сцене бунта крестьян Лаврушка (блефуя, как и Остап) спрашивает Ростова: «Прикажете наших из-под горы кликнуть?» [Война и мир, III.2.14].

29//7

Старик замахивался на них [кочевников] салфеткой и дребезжал: — Отойди, Мамай, не видишь, что делается? Ах, господи! Соус пикан перестоится! И консоме с пашотом не готово! — Ср. те же слова и жесты при описании приема в барском доме в «Святых» Бунина: «…Старик-буфетчик волновался, ссорился с Агафьей Петровной,

шипел и замахивался серебряной ложкой на Устю, накладывая граненые вазы вареньем…» В «Дуэли» Чехова Самойленко, готовя обед, «замахивался на [денщика] то ножом, то ложкой. — Подай уксус! — приказывал он. — То есть не уксус, а прованское масло!.. Накрой сметану, раззява, а то мухи налезут!» [гл. 3; курсив мой. — Ю. Щ.]. У А. Аверченко, так же, как Ильф и Петров, коллекционирующего штампы, появляется салфетка: слуга Алексей «стал бегать по ресторану, размахивая… [салфеткой] как побежденные белым флагом», «замахал белой салфеткой

» [Ресторан «Венецианский карнавал»] ¹.

В рассказе Чехова «Глупый француз» клиент заказывает консоме, половой спрашивает: «Прикажете с пашотом или без пашота?» [указано в публ.: Вентцель, Комм, к Комм., 358]. Пашот — яичная приправа к бульонам.

29//8

На столе все смешалось. — Видимо, попытка реминисценции из Л. Н. Толстого («Все смешалось в доме Облонских»). Того же происхождения эстрадная песенка Кавалерова в «Зависти» Олеши: В учрежденьи шум и тарарам, / Все давно смешалось там… / Машинистке Лизочке Каплан / Подарили барабан…

29//9