Ромео во тьме

Оконные рамы отбрасывали на пол тени крестами. Мэйз осторожно ступал то в голубоватый лунный луч, и весь начинал светиться мириадами звездных пылинок, то в густую черноту тени, и сливался с нею, становясь невидимым. Так он пересек одну комнату за другой, может быть три или четыре, пока, наконец, увидел Ромео.

3.

Доминик ступил во тьму в очередной раз. Он оказался в углу просторной, абсолютно пустой комнаты. Ее наполнял лишь летний, слегка запыленный воздух, да яркий, очень яркий звездный свет.

На полу, прямо в центре размытого отражения ночного светила, на коленях сидел Ромео. Он не сводил глаз с сияющего, тонкого рога юного полумесяца, что повис в бархатном небе, прямо в квадрате огромного окна.

Не осмелившись беспокоить Ромео, Доминик незаметно опустился на пол в своем темном углу и стал наблюдать за юношей. Ему было интересно, что же могло последовать за этим созерцанием.

Прошло время. Может быть, пять минут, может быть, два часа, никто бы не смог сказать точно. Ромео продолжал мечтательно смотреть на круторогий месяц, а Мэйз, как загипнотизированный, не мог оторвать взгляда от Ромео.

В какой-то момент он вдруг увидел, как звездная пыль курчавыми вихрями закружилась по комнате, рассеиваясь в кристаллах лучей лунного света, осыпая блестками кудрявую голову Ромео. Вокруг него, слегка задевая лицо Мэйза своим дыханием, с легким шелестом быстро носились голубоватые тени, может быть, ангелов, может быть, призраков. Или каких-то иных существ. Их привлекала чудесная энергия, которая лучилась от сидевшего на коленях юноши. Сейчас она была видна даже глазу простого смертного. Энергия неясной радугой пульсировала вокруг Ромео, принимала его очертания, заволакивала его в переливающийся кокон. Эфирные существа кружились вокруг него, подхватывали невидимыми крыльями частички радужного сияния, от чего их стремительный полет оставлял за собой многоцветный шлейф.

Доминик затаил дыхание от восторга. На его глазах потолок кружевом заплетали замысловатые узоры созвездий, что переселились в эту комнату прямо с небесного свода. Стены расчертили красные раскаленные стрелы, словно бы тлеющие углями хвосты комет.

Пустой дом вдруг стал Вселенной, а мансарда – галактикой, со всех сторон защищенной от внешнего вторжения. Целый мир, необъятный, необъяснимый и непознанный, замкнулся в комнате, под крышей заколоченного дома. Это был их мир! Только Дэниелса и Мэйза! Или только Дэниелса?

Доминик вздрогнул.

Он видел, что там, залитый волшебным светом, сидел юный ангел, вокруг которого вертелся целый космос, в которого небеса вложили свое благословение, который был наделен великой силой чистоты. И который обладал даром очищения!

Во тьме пыльного угла, прятался он, Мэйз. Кем он был здесь?

В сознании Мэйза зловонным роем замелькали его демоны. Ему померещилось, что он весь был покрыт грязью, с головы до пят. Он был запятнан властью и осквернен богатством. Снедаем алчностью и порабощен тщеславием.

Ему необходимо было очиститься. Во что бы то ни стало! И, глядя на Ромео, он осознал, кто мог дать ему это очищение.

Круша окаменевшую скорлупу его черствой души, наружу бешеным потоком вырвалось то самое, некогда страшное, постыдное чувство. То самое чувство, что так долго терзало его вопросами, мучило догадками, которому он так долго противостоял. С которым так ожесточенно боролся.

Как же он раньше заблуждался! То влечение, которое он испытывал к Ромео, и которое так пугало Мэйза, было вовсе не плотским!

Это была потребность в очищении! В освобождении! Это был зов его души!

Его неистовым желанием было припасть вовсе не к нежным губам человека, но к кристальному источнику божественной силы, которая освободила бы его, изгнала бы грязь из его души, и наполнила бы ее новой, свежей энергией!

Как он раньше не осознал этого! Как он мог себе в этом отказывать так долго!

У дикого чувства появилось имя – жажда очищения! Оно больше не жгло, не душило, не пытало. С ним больше не надо было сражаться.

Свобода! Безграничная свобода чистым кислородом наполняла легкие Мэйза с каждым вдохом. Наконец, он мог позволить себе сделать то, чего так долго жаждал!

Ошеломленный и опьяненный этим откровением, Доминик легко поднялся на ноги, почти невесомый.

Космические виденья незаметно померкли и испарились. Теперь, в пятне сияния месяца остался только он. Юноша, что сидел на коленях и, по-прежнему, не сводил взгляда с ночного неба.

– Что ты видишь, Ромео? – тихо спросил Мэйз.

Юноша вздрогнул и медленно повернул голову. Его лицо было бархатисто белым, совсем как у ангела. Огромные синие глаза стали еще больше, и сияли. Он смотрел, но не видел Мэйза, и это было не обязательно. Он не отвечал. Но ответ и не был нужен.

Мэйз сделал шаг из темноты и ступил в струю лунного света, который стекал из окна на пол, и серебристой лужицей трепетал на паркетном полу.

Тень от окна упала на его лицо, черной маской накрыла глаза, и оставила ярко высвеченными чеканный нос и напряженно сжатые губы.