Ромео во тьме

Бог чувствовал гнев. Праведный, всесильный, абсолютный гнев.

Через некоторое время он ощутил, как воздух наполняется запахом серы: выход из галереи был близко. Он прибавил шаг, и вскоре увидел впереди багряные отблески во тьме. Это был выход.

Придерживаясь за стену, поросшую прохладным мхом, Господь переступил через Роковую Черту.

И оказался на самой вершине Лестницы.

Божественный свет разлился вокруг него и осветил все вокруг.

На мгновение, у него закружилась голова: пространство, открывшееся его глазам, было столь обширно, и столь бескрайне пусто, что к нему невозможно было привыкнуть, что даже у Бога могла закружиться голова.

Черно-красное огненное небо Ада окружало его. Наполненное ядовитыми парами, оно то и дело вздрагивало длинными трескучими стрелами молний. По нему плыли рваные пыльные облака, удушливо пахнувшие гарью. В них тонула Лестница.

Ступив на первую ступеньку, Господь посмотрел вниз. Под его взглядом облака расступились, и взору, бесконечно далеко внизу, предстала, объятая жарким пламенем, словно лабиринт, запутанная, Геенна огненная.

Туда-то и лежал путь Бога.

Лестница была почти бесконечной. Числа ее ступеней никто не знал, ведь у них и не имелось постоянного числа.

Предназначением лестницы было связывать Ад и Рай между собой, но не допустить, чтобы их обитатели попадали в противоположные миры. Если на закрученный марш ступало копыто черта или воздушная стопа ангела, количество ступенек немедленно возрастало до бесконечности. Ни Ангелы, ни Черти не могли преодолеть их все.

Едва платье Господа коснулось древнего камня первой ступени, лестница тяжело дрогнула и пришла в движение. Она начала тут же сокращаться, она бесшумно сжималась, будто исполинская пружина.

С каждым мгновением, огни Геенны все приближались, и вскоре гомон ее жизни достиг слуха Бога, и зрению предстали мощеные ониксом улицы Ада, словно срисованные со средневековых земных картин.

Божественный свет проник сквозь облака и засиял над Адом гораздо раньше, чем сам Господь ступил на его землю. И когда Бог сошел с последней ступени, в Преисподней уже все замерло.

Все остановилось.

Ослепленные золотыми лучами, черти пали ниц. Они прятали безобразные лица, и трепеща от страха, прижимались к камням мостовой, покрытой слоем золы.

Адские огни погасли, и караемые души на мгновение избавились от своих мук.

Но не целью Бога было вмешиваться в жизнь жителей Ада. Ему нужен был только его Брат. Он окинул взором оцепенелую Преисподнюю, и в молчании продолжил свой путь.

Он шел быстро, его шаги поднимали тучи пепла с земли, но грязь не пачкала его платья.

Бог чувствовал гнев, и он торопился увидеть Дьявола.

Он остановился у колоссального, черного от золы замка Лукавого. Длинные шпили башен застревали в серных облаках. В многочисленных окнах царила тьма, лишь одно маленькое оконце, высоко в центральной башне, то и дело озарялось неверным светом огня. Там находились покои Дьявола.

Сатана отдыхал. Он был доволен, как всегда. На земле все продолжало идти своим чередом, ему на потеху. Он потягивал вино, которое считал величайшим изобретением человечества после денег, и предавался размышлениям.

Вдруг по всем стенам замка прошла дрожь, от фундамента и до самой верхушки пронесся мощный рокот, и он на мгновение ослеп от золотого, нестерпимо яркого света. Он прижал ладонь к глазам и закричал, что было сил:

– Брат мой! Прошу тебя! У нас, в Преисподней, сроду не было такой иллюминации!

– Что происходит?! – Голос Бога испугал его. Черт оторвал ладонь от лица, и невольно подался назад, глубже в своем ложе. Господь сиял во сто крат ярче солнца, глаза его метали молнии. Дьявол всегда робел, когда его брат представал перед ним во всем величии своего гнева.

– А что?… – нерешительно спросил Дьявол, щуря лукавые глаза.

– Откуда он взялся? Признавайся, это твоих рук дело? – Отец стремительно подошел к нему и за руку выдернул его из лилейного ложа.

– Кто? – На самом деле, Черт сразу понял, о ком говорил Брат.

– Ты знаешь, кто! Ты нарушаешь уговор! Откуда взялся этот демон? Кто он такой?

– Это…– Бес притворно жался и передергивал плечами. – Это…я не знаю!

– Признавайся, это ты его подослал? Человека по имени Доминик Мэйз! Как ты посмел?! Отвечай! – Грохотал Господь так, что сотрясались стены.

– Я его не подсылал!

– Тогда, откуда же он явился?

– Я его не подсылал! Я никого никуда не подсылаю! Ты знаешь, я селю своих демонов внутри людей!

– Не уклоняйся от ответа! Откуда взялся этот человек? Мне нужен ответ!

– Я его не подсылал. – Дьявол развел руками, – Учителю, Орландо, надо было к кому-то обратиться. Я всего-навсего сделал так, что он подумал о нем. И обратился именно к нему. Я просто освежил это имя в его памяти. Орландо сам призвал его.

– Ты не имел на это права!

– Но почему? У Ромео, с его душой, номер 6871, будь она неладна, был выбор: поддаться искушению или нет. Он мог остаться с матерью, а не уходить с Мэйзом! Все честно.

– Уговор был не ставить своих посланников на его пути.