Ромео во тьме

– Проклятье! Она спала с ним. Она трахалась с ним! У меня на глазах! Она рассказывала мне, что ненавидит его. А сама трахалась с ним! – Лицо Ромео побагровело, желваки вздулись, глаза сделались мутными от злобы. – А он? Лживая тварь, он вечно повторял, что мой главный враг это моя мать, что мне надо освободиться от нее! Знаешь, как он ее называл? Мегера! А сам трахал ее! Проклятый подонок! Сука, ненавижу! Зачем?! Вот, что я хочу спросить у них обоих: зачем они сделали это со мной?!

Мейз прекрасно понимал, о ком идет речь. Но он хотел услышать это из его уст.

– О ком ты говоришь, Ромео?

– О ком я говорю?! – он устремил потемневший взгляд на Доминика. – Ты знаешь, Доминик, о ком я говорю. Я говорю … – Губы его сжались. Он делал над собой усилие, чтобы произнести это имя вслух. – Я говорю о…Люциусе О Кайно. Заклятом моем друге! Тогда, ту ночь, когда ты уехал из клуба с девушкой, ты помнишь? Тогда я пришел домой. И я застал их! Он, этот урод, та падаль, он называл ее шлюхой, он таскал ее за волосы как девку! Мою мать! А она? Знаешь, что она делала? …она вопила, что на земле нет никого лучше чем он, Люциус О Кайно! Они трахались так, что дрожали стекла. И это был не первый, не второй раз. Они были любовниками уже давно. Я это сразу понял. И продолжали петь мне, как они друг друга не переносят. Они держали меня за идиота. Да, я и был идиот! Но зачем?…

– Боже мой… – прошептал Мэйз. Но внутри он ликовал. То, что Ромео рассказал ему эту грязную историю, означало, что Доминик уже добился от него полного доверия. Мэйз был уверен, что эта история – самый большой и мучительный секрет юноши. И теперь этим секретом владел и он. Ангел, наконец, начал открываться ему. Почему Мэйз был этому так рад, он и сам не знал.

– Так это тогда ты не хотел выходить из своей комнаты? И поэтому ты так хотел уехать… теперь ясно, Ромео. Я предупреждал тебя, между прочим, что этот человек никогда не был тебе другом. Ты был ему нужен. Только и всего. Он бы тебе еще …

– …если бы не ты. – Ромео вздохнул. – Доминик, мне надо поехать домой.

– Ну и зачем?

– Мне надо спросить у них, зачем они лгали мне. Что заставило их обманывать меня? Мне нужны причины. И я хочу знать, как вообще они сошлись. Потому что я не понимаю. А я хочу знать. Так что, Доминик, отпусти меня. Пожалуйста.

Мэйз задумался, а потом отрицательно покачал головой.

– Я тебя не отпущу.

На лице Ромео отразились досада и разочарование.

– Я тебя не отпущу. – Повторил Мэйз. – Тебе надо остыть сначала. Должно пройти время, чтобы ненависть ушла. Чтобы боль заглохла. Чтобы ты был трезв и не терял здравого смысла. Ты человек горячий. Пусть время пройдет. Вот когда ты будешь говорить об этом, не сжимая кулаки от ярости, тогда я тебя и отпущу. Так что, тебе придется потерпеть и подождать.

– Но Доминик!

– Никаких «но»! – Жестко отрезал Мэйз. – Не будь ребенком, не канючь! Можешь хоть дать мне пинка, я тебя все равно никуда не отпущу. Наделаешь глупостей, фантазер юный. Иди, лучше, посочиняй что-нибудь. Негативные эмоции – отличный стимулятор творчества.

Ромео едва не плакал от досады. Но ему было велено не канючить. Поэтому он глотал колкие злые слезы и исподлобья глядел на Мэйза.

Тот на мгновение забылся и откинулся на спинку стула. Тут же лицо его исказилось, и он не сдержал болезненного стона.

– О-о, черт!

Ромео испугался за Мэйза и… вдруг опомнился. В его голове как будто прояснилось. Приступ бешенства улетучился, как не бывало.

– Тебе больно…

– Да, мне больно! – воскликнул Доминик, вскочив из-за стола. – Моя боль это, конечно, полная фигня по сравнению с твоей! Но твой синяк на душе, по крайней мере, не мешает сидеть! Это меня изводит! Боли много, толку – ноль. Я готов чувствовать себя инвалидом только за хороший шрам. Но уж никак не за синяк на заднице! Готов поклясться, Ромео, ты поедешь в свой чертов городишко, но когда я тебе скажу. А скажу, когда увижу, что твой синяк на душе рассосался и оставил только благородный шрам. Вот, как я красиво сказал! Пойду, попрошу Камелию намазать эту дрянь какой-нибудь мазью. Черт!

«Интересно, – подумал Ромео, – это была случайная вспышка раздражения, или же некий психологический прием, чтобы отключить меня от моих проблем?» По большому счету, не столь важно. В любом случае, это сработало. Битва внутри Ромео была подавлена, и поверхность души покрыло временное спокойствие. Сейчас Ромео мог позволить себе пойти в бассейн и просто поплавать в свое удовольствие.

В прохладной воде он уже совсем успокоился и пришел к выводу, что Доминик, как всегда, совершенно прав. Ромео следовало поехать в город через время. Может, через месяц. Может, даже лучше дождаться, пока будет опубликована первая книга. Тогда он приедет уже звездой, а не безымянным студентом. Тогда он сможет снять квартиру, съехать из дома Мэйза, может быть даже перевезти в новую квартиру мать. Если она добьется его прощения, конечно. Все это было совсем не за горами.