Ромовый дневник

– Господи, – сказал он. – Ужас. – Он поднес бутылку ко рту и докончил остатки пива. – Мы просто пьяницы, безнадежные пьяницы. Да пошло оно все к черту. Поеду-ка я в какой-нибудь собачий городишко на задворках и стану там пожарным.

Я расхохотался, и в эту минуту вернулась Шено. Мы просидели в патио за выпивкой еще несколько часов, а потом Йимон наконец поднялся и объявил, что им пора домой.

– Так ты подумай насчет Сент-Томаса, – сказал он. – Отчего бы не поиграть, пока играется?

– Отчего бы и нет… – пробормотал я. – Да, наверное, поеду. Развлекусь в последний разок.

Шено помахала мне на прощание и вышла вслед за Йимоном.

Я еще посидел там, но на душе было погано. После разговора с Йимоном и моего снимка в «El Diario» накатили чуть ли не суицидальные настроения. По коже бегали мурашки, и я даже задумался, не начинает ли сказываться вся эта выпивка. Вспомнилась одна заметка, которая на прошлой неделе появилась в «Дейли ньюс»: про заражение местного водопровода какими-то паразитами, крошечными червяками, которые прогрызали кишки. «Господи, – подумал я, – отсюда надо уносить ноги». Я оплатил счет, вылетел на улицу и завертел головой туда-сюда, соображая, куда податься. Идти пешком я боялся – меня могли узнать и избить… и в то же время мысль вернуться домой, в гнездо блох и ядовитых лобковых вшей, в котором я спал последние три месяца, заполнила мою душу ужасом. Наконец я взял такси до «Карибского Хилтона» и засел там в баре в надежде познакомиться с какой-нибудь девицей, которая могла бы пригласить к себе в номер. Однако клюнул на меня футбольный тренер из Атланты – и вскоре предложил прогуляться по пляжу. Я сказал ему, что не прочь прогуляться, только сначала забегу на кухню и позаимствую у них деревянную лопаточку до отбивных.

– Это зачем? – спросил он.

Я недоуменно на него уставился:

– А ты разве не хочешь, чтоб я тебя отшлепал?

Он нервно хихикнул.

– Обожди здесь, – сказал я. – Пойду лопаточку возьму.

Я встал и зашел в уборную, а когда вернулся, его и след простыл.

В баре не было ни одной девушки – только матроны среднего возраста, да лысые мужики в смокингах. Меня била дрожь. «Мать честная, – подумал я, – а вдруг «белочка» начинается?» Я махал стопки одну за другой, лишь бы поскорее напиться. Похоже, все больше и больше людей обращали на меня внимание. Но я не мог говорить. Чувствовал себя одиноким и голым. И слишком одуревшим, чтобы остановиться в гостинице. Идти некуда, кроме как в ту грязную, кишащую тараканами квартиру. Мой единственный дом.

Я включил повсюду свет и распахнул окна, взял стакан и растянулся на раскладушке, собравшись почитать журнал. Из окон тянуло ветерком. Уличный шум был до того сильным, что я бросил читать и выключил свет. По тротуару ходили люди и заглядывали внутрь, однако сейчас меня не было видно. Все время казалось, что вот-вот полезут воришки. Я лежал на спине с бутылкой рома на пупке и прикидывал, как и чем отбиваться.

Если бы у меня был парабеллум, можно было бы наделать в ублюдках дырочки… Я приподнялся на локте и направил палец в сторону окна. Да, отличный вышел бы выстрел. На улице как раз достаточно света, чтобы получился четкий силуэт. Все произошло бы очень быстро, у меня даже не было бы выбора: просто я нажал бы спусковой крючок и оглох от жуткого грохота, вопля, звона и глухого падения тела, перевалившегося через подоконник на улицу. Ну, конечно, собралась бы толпа, и мне, наверное, пришлось бы еще кое-кого подстрелить – из самообороны. А потом появилась бы полиция, и это был бы конец. Они бы меня узнали и, вероятно, убили бы, не выводя из комнаты.

«Господи, – подумал я, – да я ж обречен. Мне не выбраться отсюда живым».

Еще показалось, будто по потолку что-то ползает, а с улицы доносится мое имя. Пробила дрожь, затем пот – и я провалился в бред.

Одиннадцать

После этой ночи гробница Сала была мне уже вот по-сюда. Следующим утром я встал пораньше и отправился в Кондадо на поиски квартиры. Хотелось солнечного света и чистых простыней. И чтоб был холодильник для пива и апельсинового сока. Продукты в кладовке и книги на полках, если вздумается иногда посидеть дома… Мирная улочка за окном и человеческий адрес вместо «п/я такой-то», «до востребования», «передать такому-то» или «вручить по прибытии».

Десятилетняя груда подобных «бродячих» адресов способна придавить человека не хуже сглаза. Начинаешь чувствовать себя Вечным Жидом. Когда у меня лопнуло терпение после очередной ночи, проведенной на вонючей раскладушке в вонючей пещере, где я вообще не хотел появляться, да и не имел на это причин, если не считать экзотики и дешевизны, я решил послать все к чертям. Если это и есть абсолютная свобода, то мне она приелась как не знаю что; теперь я попробую нечто не столь незамутненное и куда более комфортабельное. У меня появится не только адрес, но и машина, а если существует что-либо еще по категории стабилизирующего воздействия, то это тоже станет моим.