Рондо

А почему ты постоянно ищешьвиновных на стороне? Время виновато? Условия, превратившие вас в безмозглуюмассу, созданы при вашем попустительстве. Вам в абсурде жилось сладкои уютно, и вы о другом немечтали. По земле,меченной страхом и злом, вы ходили,как по плацу, долбяпятками и поднимая пыль. Вы вышвыривали из могил черепа и давили их каблуками… Тихо, тихо, без истерик – это образно

говоря. Вы топали, давили и не думали, не пытались задуматься.Каждому поколению – своё время. Каждое время – это испытание.Вы своего испытания не выдержали. Вы ленитесь что-то представлять изсебя, ленитесь стать гроссмейстерами, вы предпочитаете, чтобы вас использовали, какинструмент. Вы – марионетки. Человек —это тот, кто умеетдумать, сопоставлять, делать выводы,человек должен думать, человек не можетне думать…

«Но потом мы всё-таки что-то поняли и, несмотря ни на что, выжили».

Ничего вы не поняли, иначе не искалибы смысл там, где его нет, неискали бы виновныхв том, в чём виноваты сами, не искали бы оправданийпоступкам, за которые надо выпрашивать прощение.

«Но мы заслуживаем доброго слова уже за то, что не унываем».

Не унываете, потому что

ничем не отличаетесь от элементарных частиц… микромир… Мельтешение, случайные столкновения,абсолютная подчинённость законамприроды… А вы существуете для иного… Вынадеетесь… небеса пусты… учитесь самостоятельности, а там будет видно… Выне умеете…

«Ого! В палате горит свет. Вечер что ли уже? Кажется, я спал, но завтра ещё не наступило. Что же время так медленно? Дверь, наверно, не прикрыта – слышно вечернее шарканье тапочек, тихие разговоры. Для врачей рабочий день закончился, они разошлись по домам, медсёстры расслабились и занимаются своими делами, а власть на этаже перешла к больным. Они выползли из палат, прогуливаются, или ковыляют с кружкой за кипяточком, или с полотенцем на шее спешат к умывальнику. Это самое подходящее время для скоротечного знакомства с товарищем по несчастью, самое время поделиться со случайным слушателем своими бедами. Утром и днём совсем другие заботы: «На капельки! На капельки!» «Я воспользуюсь вашей розеткой? А то моя барахлит» «Скажите Иванову из семнадцатой, чтобы шёл в смотровую» «На обед уже приглашали?» «Не видели, в столовой много народа?» Утром и днём хозяйничают решительные и нагловатые медсёстры, а больные отсиживаются в палатах или жмутся в коридорах к стенам, пропуская мимо себя каталки с бельём. А вот вечер – это совсем другое дело. Вечером, после ужина, после капель и уколов кончается лечение, и начинается подобие жизни. Господи! Скорее бы наступило завтра. Сейчас плохо так, что хуже некуда. Хуже может случиться только завтра. Вот оно: я достиг далёкого будущего, кругом – те туманные крыши, в которые я вглядывался в детстве, а я их не вижу. И могу вообще больше никогда ничего не увидеть. Без зрения я превращусь в бесполезную недвижимость».

Араньше что в тебе было полезного?

«Я думал, что-то было. Ну, пусть не полезного, так, хотя бы доброго… Я никогда не лез без очереди… Своих не выдавал…»

От тебя можно былождать гораздо большего. Для этого тебе было предоставлено достаточно.

«Что мне было предоставлено?»

Всё. Твоя жизнь звучала простой и понятной мелодией,но в ней были расставлены очень выразительные акценты, и тебятыкали в них носом.

«Насчёт себя я не обольщаюсь. Я слаб и бездарен…»

Не лукавь! Ты о себе думаешь иначе.