Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Но, конечно, были и другие люди. Князь Алексей Татищев, молодой и, надо сказать, видный деятель Министерства земледелия и землеустройства, записал в свой дневник 3 марта: «Смутное ощущение как бы общего крушения всего». Он вспоминает, что один из его друзей, Александр Бык, «в день, когда пришло известие об отречении Государя, ушёл к себе и застрелился, оставив записку, в которой говорил, что теперь, когда Государя нет, – всё кончено, не для чего жить и он уходит. Дядя Бык, – заключает свой рассказ Татищев, – казался нам всем человеком очень славным, глубоко порядочным, но недалеким. И уж во всяком случае, не „героем". А оказалось…»[20].

Полковник Сергей Зубатов, тот самый полковник, который перед 1905 годом образовал легальные профсоюзы, получив известие об отречении Императора и Великого князя, тоже покончил с собой. Генерал Деникин вспоминает, что, когда зачитывался манифест об отречении Николая II, «…местами в строю непроизвольно колыхались ружья, взятые на караул, и по щекам старых солдат катились слёзы».

Как видим, были разные настроения, но доминировавшее настроение, которое всё усиливалось в первые мартовские дни, было настроение ликования. Даже Синод русской церкви 6 марта, на первом после отречения заседании, не придумал ничего лучше, как благословить по всем церквям Империи возглашать многие лета

Временному правительству. Синод, который, казалось, был оплотом старого режима, просил Всевышнего даровать России на многие годы Временное правительство. Синодалы курьёз этой формулы в ликовании не замечали.

И в этой странной ситуации единственный, кто не медлил, а сразу перешёл от многих пышных слов к делу, – это Совдеп. Николаю Семёновичу Чхеидзе, лидеру Совдепа, предложили пост министра во Временном правительстве так же, как и Керенскому. Он же был депутат Думы от меньшевиков. Но Чхеидзе отказался. Принцип Совета был иной – давление на Временное правительство извне. То есть мы, Совет, не входим в правительство, но давим на правительство извне.

И вечером 1 марта, ещё до отречения Государя, Совдеп уже формулирует ультиматум Временному правительству: или улица вас поддерживает, и вы делаете то-то и то-то, или если вы этого не делаете, то улица вас свергает и создаёт новое правительство.

Этот ультиматум состоит из нескольких пунктов: выборы в Учредительное собрание, всеобщая амнистия за все преступления, в том числе и уголовные, роспуск полиции, замена её милицией, политические права всем военным вне строя, включая право агитации за прекращение войны, невывод революционных войск из Петрограда. Эти требования, которые нам сейчас кажутся ситуативными, на самом деле разрушали всю государственную систему. Выборы Учредительного собрания, а о ещё вчера заседавшей Думе ни слова. Всеобщая амнистия: выходят на свободу и вливаются в революцию люди, которые были террористами, бомбометателями, экспроприаторами банков, а заодно и уголовники. Роспуск полиции – у правительства нет своего приводного ремня к принуждению, а старой полиции уже нет, милиция непонятно когда будет создана и что это такое – какой-то «вооружённый народ». Ну и наконец, политические права военнослужащих вне строя – это значит, что фактически разрушается армия, армия превращается из боеспособной силы в политический митинг.

А невывод войск Петроградского гарнизона – это совершенно особая тема. Это значит, что огромное количество вооружённых людей не желает идти на фронт, их же там убьют или ранят. Зачем? Кому это надо? Тем более идёт революция. Лучше орать «мир без аннексии и контрибуции» и при этом оставаться в тылу. А воюют пусть те, кто хочет, кто-то другой, «дядя». Но, соответственно, эти люди будут преданы революции полностью, потому что если победит контрреволюция и их отправят на фронт, то понятно, что все их желания хорошо и уютно жить в тылу не осуществятся. Так что этим решением Совдеп тут же создал в Петрограде свою армию. Вот так умно это было сделано.