Россия 2020. Голгофа

Перед Тайзиевым расступились. Он тоже был невысок, но крепок, властен, его постоянно окружала аура опасности, как вожака собачьей стаи. Расступались молча, в спину смотрели со злобой. И сам Тайзиев, и его боевики, в основном бывшие менты и военные, перекрасившиеся и служащие теперь самим себе. Слишком часто в прошлой жизни пацаны с окраин тряслись в пропахшем мочой коридоре и слышали дикие крики своих друзей из-за запертой двери…

Дальше стоял джип «Ламборджини», один из немногих в Казани. Около него — Айтемиров. Тимур. Босс всех боссов. Вор в законе. Невысокий, плотный, бородатый с обманчиво добрыми глазами. Хромой — хромоту заработал при бунте на мордовской крытке, тогда они прорвались на крышу, и снайперы начали стрелять, выцеливая паханов. Показательно любезный как раз к Тайзиеву и таким, как он, показательно религиозный — при том не верящий ни в Аллаха, ни в Христа, ни в черта. Около него такие же… гаврики. Личная свита. Старше собравшихся со всей Казани отморозков, вооруженные до зубов. Вон… пулемет на пикап взгромоздили, откуда взяли только…

Тимур заступил дорогу, раскрыл для объятий коротенькие ручки.

— Салам алейкум.

— Ва алейкум ас салам…

Поцеловались. От вора пахло дорогим одеколоном, коньяком и кровью…

Боишься, гнида… Правильно, есть чего бояться, ох есть. Вот для этой отмороженной шушеры все твои регалки воровские — плюнуть и растереть. Нет Бога, кроме Аллаха — вот и все, что они понимают. И ты это знаешь. Знаешь и то, что позиции твои тебе не удержать. И закят тебе платить придется, хотя ты его никогда не платил, вору платить западло, что налоги, то закят. И все равно тебе не выжить в этом зверинце. Не выжить, вор! Потому что ты можешь только на сытом, благополучном паразитировать! Вон как отъелся. Но ты умный человек, вор, базара нет. И потому пока эти щенки радуются, по-своему, по-щенячьи, — ты уже союзников присматриваешь. Чтобы набраться силы и загнать восставшую рвань под каблук.

Базара нет, вор. Только вряд ли ты это сделаешь. Потому что они за веру. А твои люди за бабки. Разницы ты никогда не понимал и не поймешь…

— Марат, дорогой. Заезжай ко мне, в Зеленый Бор на шашлык. Не побрезгуй стариком…

Тайзиев улыбнулся. Нехорошо, как волк, обнаживший клыки, но пока не рычавший.

— А как же закон? Не побрезгуешь мусором?

— А… — махнул рукой Тимур, — при нынешних блудняках какой теперь закон. Да и какой ты сейчас мент. Приезжай. Дел много — перетрем…

— Не нуждаюсь…

Тайзиев двинулся вперед, вору пришлось отступить. Злой взгляд пронзил спину…

Гостиница была перед ним — старая, похожая на московские башни-высотки. Сорванная реклама, выбитые стекла, шелуха от семечек, толстый слой грязи на ступеньках, которую никто не убирал, скоро крысы шнырять начнут. Черный флаг «Аль-Каиды» и джихада, водруженный повыше советского герба как знак того, что город захвачен. Какой-то урод, от избытка чувств палящий с верхотуры в сторону Казанского кремля, вот урод, пуля — она летит-летит, но когда-то и на землю упадет. Цепочка боевиков на ступеньках — молодых, бородатых, черная форма, автоматы на груди, как эсэсовцы, которые в каком-то другом мире до Казани так и не дошли…

— Э… куда прешь?

Тайзиев, не глядя, перехватил, вывернул руку.

— Уй!!!

— Грабли не тяни, лишишься.

Подошел эмир. Этот не местный — глаза волчьи, крепкий. Те, которыми он командует, — сопляки еще, а этот уже на человечину изрядно натаскан. Поэтому такие по пустякам не понтуются, оружием не машут…

— Чэго забыл, дорогой?

— Звони Саиду…

— Какой-такой Саид, дорогой? Ты откуда?

— Саид Арзамасский. И не тяни. Пока кровь не полилась.

Эмир злобно глянул, но Тайзиеву было не привыкать к таким взглядам. Две командировки как-никак. Достал телефон, набил номер…

— Саид-эфенди… Тут какой-то…

— Тайзиев, — подсказал бывший полковник.

— Тазыев, — перекрестил мента бородач, — У. У. Бичичъана[38].

Отключил трубку. Дал знак.

— Бегъула[39].