Россия 2020. Голгофа

Пока священнослужители меняли друг друга на трибуне один за другим — ни один из них не понимал вопросов на татарском языке, которые задавали из зала, и просто предпочитал делать вид, что не слышит их, Тайзиев украдкой, но цепко огляделся по сторонам. То, что он увидел, ему не понравилось. Вон — Маркасов из УФСИН, колонии имели вооруженную охрану, неплохой спецназ и укрепленные пункты, в которых можно было и прятаться, и жить. Вон… Давлетов из ФСБ, тоже перешедший на их сторону. Вон… Проблема была в том, что в зале были довольно серьезные фигуры «гражданского» политического расклада, если и не тузы, то картинки уж точно. И в то же время Тайзиев не увидел ни одного мало-мальски значимого амира, из тех, которые управляли исламским подпольем. Ни одного! А это могло значить очень и очень нехорошее…

Тайзиев нехорошо ощерился, улыбаясь своим мыслям. Твари бородатые… Чурки черно…ые. Думаете, самые хитрые, да? Щас посмотрим, у кого яйца железные, а у кого так — серебрянкой покрытые…

Тайзиев и так был отчаянным с детства, драчуном и хулиганом, а армейская и потом ОМОНовская закалка и море командировок в разные «горячие» точки сделали его одним из самых опасных людей в этом зале.

Рука скользнула в карман. Телефон… сотовый телефон. Он специально отрабатывал это. В памяти был забит «быстрый» номер, он не глядя прямо в кармане вызвал его по памяти и прозвонил. Для тех, кто сейчас ждал его на площади, такое могло означать лишь одно — тревога. Рука сместилась чуть в сторону, пальцы нащупали холодную, ребристую поверхность гранаты…

Полковник полиции встал, пробрался между рядами, пошел на выход. Дорогу ему заступил молодой бородач.

— Вах, ты куда?!

— Отскочи, — коротко сказал Тайзиев. Коротким, почти незаметным движением сунул бородатому в пах. Тот согнулся, но дальше шли еще…

Твари…

— В туалет я захотел, — небрежно сказал Тайзиев.

— Нельзя туалет, да.

— А я думал, ты меня проводишь…

Это уже эмир. Незнакомый, но серьезный дядька. Мерзко улыбаясь, Тайзиев достал руку из кармана вместе с зажатым в ней рубчатым стальным яйцом.

— Могу уронить…

Джамаатовские превратились в соляные столбы. Они сами играли в такие игры, но в такие игры никогда не играли с ними. Имея дело то с солдатиками-срочниками, то с беззащитным мирняком, ваххабиты считали, что в Русне нет настоящих мужчин, одни бараны, которых резать можно. Так думал каждый из тех, кто окружил сейчас бывшего ментовского полковника, прижав его к стене. Но сейчас, глядя в глаза этого невысокого, серьезного крепыша, каждый из них понял, что сейчас умрет. Прямо сейчас, без промедления умрет.

— Ты…

— Гони сюда Саида Арзамасского, — тихим, мерзлым, дребезжащим голосом сказал Тайзиев, — пока кишки на люстрах не повисли. Нет, не ты. Ты здесь останешься. Пошли шестерку свою, пусть скажет: Тайзиев зовет. А ты тут останешься…

Движуха тем временем намечалась более чем конкретная.

На площади перед отелем собралось уже несколько тысяч человек. Из них не меньше трети — личная охрана различных баев, амиров, боевиков, а в личную охрану отбирают лучших и дают самое лучшее. Так получилось, что у площади скопилось два или три бронетранспортера, больше двадцати вооруженных пулеметами джипов и внедорожников, еще больше бронированных машин — вполне серьезно, особенно в городе.

Дальше все шло по накатанной, отработанной во многих «горячих» точках от Сумгаита до Грозного колее…

Пока тузы сидели в здании, ваххабиты наладили вещание. На фронтон здания залез человек и начал вещать по-русски. Довольно известный, авторитетный татарский мулла, перешедший на сторону ваххабитов, его слушали.

Потом выступили один за другим два амира. Градус выступлений был все выше и выше. Главная тема выступлений амиров — обвинения в том, что Временное правительство продалось, что на самом деле они уже договорились с Москвой и вот-вот сюда пойдут танки. И что как только сюда придут русисты — всех перебьют, а ислам больше проповедовать будет нельзя.

Затем выступил третий. Этот был беженец из Москвы, там сейчас шли сплошные погромы, русские и нерусские сражались кость в кость. Он рассказал, как на одном рынке русские фашисты утром прошлись по рынку, заперли всех нерусских в своих палатках и контейнерах и подожгли.

Было правдой то, что после отделения Татарстана к татарам (а они за время мира расселились по всей России) относились плохо, многие были вынуждены уезжать — беженцев хватало и на этой площади. Правдой было то, что в Удмуртии — в связи с «укрупнением регионов» и оптимизацией управленческой вертикали ее присоединили к Татарстану, — случился антитатарский бунт: русские, удмурты и часть татар устроили погромы, сожгли и разгромили мечети, выгнали большое количество татар из города и силой отделились от Татарстана. Так что слова о сожженных в контейнерах татарах пришлись на благодатную почву, толпа глухо заворчала…

В этот момент произошла серьезная провокация. Примитивная, но кровавая и действенная.