Россия и европейский империализм

Объявление Святейшего Синода составлялось при непосредственном участии знаменитого церковного оратора Митрополита Платона (Левшина). Оно сопровождалось выдержанным в аналогичных выражениях объявлением митрополита римских церквей в России Станислава Богуша, где Наполеон также определялся как враг рода человеческого. А его целью – «на бедствиях всего света основать славу свою, стать в виде Божества на гробе Вселенной». Именно это воззвание, вероятно, имел в виду Ф. Н. Глинка, когда вспоминал в «Письмах к другу»: «Перед войною 1807 года при вызове народного ополчения (милиции) издан был краткий манифест, из которого явно выглядывал „Наполеон-антихрист“[142]

.

Возникает вопрос: насколько оно связано с аналогичными западными католическими образцами? В 1808 году в Севилье был опубликован т. н. «Гражданский катехизис», переведенный на русский язык и опубликованный в «Сыне Отечества» в 1812 году, котором содержалась следующая характеристика врага благо получия, императора французов: «Вопрос. Сколько он имеет естеств? Ответ. Два: сатанинское и человеческое. В. От чего происходит Наполеон? О. От ада и греха». Вряд ли неизвестный испанский автор читал синодальное обращение. Скорее всего, можно говорить о независимых друг от друга течениях мысли, связанных с общехристианским восприятием правителя, претендующего на мировое господство.

Следующий вопрос: насколько это объявление соответствует историческим фактам? Разве Наполеон не покончил с антирелигиозной политикой Конвента и Директории не подписал в 1801 году конкордат с папой Пием VII, по которому отменялось отделение Церкви от государства, ей возвращались неотчужденные церковные здания, а священнослужители стали получать жалование от правительства? Разве он не проводил последовательной политики на примирение с духовенством, несмотря на сопротивление части армии и старых якобинцев[143]

? За что, казалось бы, рядить его в ризы Антихриста?

Тем не менее, стоит признать, что объявление основывалось на обширном фактическом материале. Во-первых, до конца жизни, Бонапарт искренне считал величайшим событием своей жизни Революцию Во-вторых, во время египетского похода Бонапарт, судя по всему, действительно готов был принять ислам. Более того, он уверял, что вслед за ним и вся его армия шутя переменила бы веру. «А между тем подумайте только, что бы из этого вышло, – рассуждал французский полководец далее. – Я захватил бы Европу с другого конца; старая европейская цивилизация была бы окружена, и кто тогда посмел бы противиться судьбам Франции и обновлению века?» Как тут не согласиться с утверждением К. Меттерниха, что жажда всемирного владычества заложена в природе Наполеона. Австрийский министр был уверен в том, что чудовищный план французского императора всегда был и есть порабощение человечества под властью одного. В целом же он полагал, что «цель века была достигнута, совершилась Революция». Сам же он «делался ковчегом Ветхого и Нового Завета, естественным между ними посредником». Возможно, подобное ощущение и сделало возможным встречу Наполеона с ведущими раввинами во Франции в 1803 году, на которой был поставлен вопрос о полном равноправии евреев и создан Синедрион из еврейских депутатов.[144]

.

На этом фоне конкордат Наполеона с папой выглядел (по большому счету и был) циничной попыткой прагматического манипулирования Церковью, ее использования в своих политических целях: «Общество не может существовать без неравенства состояний, говорил он Редереру, а неравенство состояний не может существовать без религии. Когда один человек умирает с голоду рядом с другим, у которого всего в избытке, он не может согласиться с этим различием, если нет власти, которая говорит ему: «Этого хочет Бог». только это мешает тому, чтобы богач не оказался зарезанным бедняком»[145].

Широко известны многочисленные антихристианские высказывания Наполеона. Стоит также вспомнить, что Антихрист церковного предания в начале своего правления должен быть милостивым ко всем, более же всего «к роду еврейскому»[146], внутри же он исполнен злобы, лукавства и всякой неправды. Поэтому слова Объявления не только и не столько пропаганда, сколько отражение известной религиозно-психологической реальности – восприятия Наполеона Православной и, отчасти, Католической Церковью, которое отражало религиозную политику французского диктатора.