Россия и русские в мировой истории.

маргинализуются>. Однако новое в этой стратификации будет то, что почти <в каждом городе, принадлежит он стране-изгою или стране из круга избранных, будут присутствовать все <миры>, то есть те 1 граждане, что принадлежат к избранному кругу, и те, что выброшены – на обочину>468. Вопреки иллюзиям огромный прирост населения 1 незападного мира ежегодно уменьшает процент приобщенных к до> стижениям прогресса, английскому языку и электронно-вычислительным средствам коммуникаций. В культурном, национальном религиозном отношениях, а также с точки зрения глубоко расхо– дяшихся условий экономического воспроизводства в разных стра– нах мир все более и трагически не един. Уткин приводит суждение! американского аналитика Дж. Каллео, что <стилизованный по-аме рикански глобализм означает однополярный Pax Americana, а нс диверсифицированный плюралистический мир… Разрыв между фик-1

467 Максименко В.И. Происходит ли <глобализация>? Pro et Contra. Том 4. 1999, №4. :

468 Уткин А.И. Ракурсы глобализации / Политая. М., 2000-2001, № 4*> с. 170.

370

сированным однополярным воображением и растущими плюралистическими тенденциями в реальном мире представляет собой постоянно усугубляющуюся опасность. Эта опасность проявляется в политической линии, которая противопоставляет Америку одновременно России, Китаю и даже Европе>469.

Идеи глобализма были восприняты в СССР вскоре после эпохи Н. Хрущева. Несмотря на его демагогические поношения капитализма и перенос <обострения классовой борьбы> в область соревнования двух систем, политика Хрущева явно была нацелена на широкие, но весьма сомнительные международные контакты, в угоду которым он жертвовал традиционными государственными приоритетами. Конец репрессий, увы, не сопровождался дальнейшим укреплением национальных начал. Наоборот, казалось, ортодоксальный марксизм искал компенсации за утрату своего революционного инструмента – внутреннего террора. Был вновь нанесен удар по трем традиционным столпам России – крестьянству, армии, церкви.

Хрущевскую <оттепель> в области внутренней политики СССР можно рассматривать как большую и неслучайную удачу Запада, который до сих пор с изрядной долей симпатии и лояльности относится к Хрущеву, несмотря на его выходки, обострение пафоса борьбы двух систем и даже Карибский кризис, который за всю вторую половину XX века был единственной действительно критической гранью противостояния. А. Янов также превозносит Н. Хрущева как лидера периода <реформы>.

Если в СССР Н.С. Хрущеву были и, безусловно, остаются благодарны прежде всего за прекращение репрессий, а также за начало массового жилищного строительства, пенсии, за ослабление почти феодального прикрепления крестьян к земле, то Запад и отечественные либералы-западники его ценят совсем за другое, о чем свидетельствует весьма откровенная оценка А. Янова, который втискивает его в прокрустово ложе своей схемы: <Реформатор (антитрадиционалист) – значит мир, антиреформатор – традиционалист – необузданная экспансия>. <Коммунистичесая идеология не помешала Никите Хрущеву, лидеру режима реформы, отказаться от территориальной экспансии>. <В течение хрущевского десятилетия (1954– 1964 гг.) Советский Союз оставил свои военные базы в Финляндии, Австрии и Китае, отказался от территориальных притязаний к Турции, существенно сократил численность своих вооруженных сил, отказался от участия в гонке стратегических вооружений, нормализовал отношения с Израилем и т.д. За все хрущевское десятилетие к империи не было присоединено ни пяди новой территории>470. <Притязания к Турции> касались, однако, Карса – территорий,

469 Там же; см. также World Policy Journal. 1999. Fall, p. 12. ""Янов АЛ. Русская идея и 2000-й год. Нью-Йорк, 1988, с. 24.

24*

371

отошедших по Берлинскому трактату 1878 года к России и оккупи рованных Турцией в 1918 году, о которых велись споры на послевоенных форумах, <базы в Китае> – это Порт-Артур, собственность России, отданная Хрущевым. Вывод войск из Австрии был согласован еще при Сталине, при нем же к 1947 году была проведена мае-;

штабная демобилизация. Но Янов прав: ориентация Сталина не столько на мировую революцию, сколько на использование политического и реального потенциала Победы для восстановления в максимально возможной степени территории или ареала геополитического влияния Российской империи, утраченных из-за революции, интервенции и Гражданской войны, сменились в эпоху Хрущева на космополитические цели как во внутренней, так и во внешней политике.