Россия и русские в мировой истории.

Это и есть цена за мнимое место в мировой олигархии московско-петербургской элиты 90-х годов, почитавшей <нецивилизованным> даже слабо возражать Западу в его нескрываемой задаче века – уничтожении российского великодержавна и русской исторической личности во всех их геополитических и духовных определениях. Сопротивление – это проявление <тоталитаризма и русского фашизма>, но только слепец не увидит за этим клише извечные западные фобии в отношении православия и России, рядившиеся в разные одежды, но единые для папского Рима и Вальтера, для де Кюстина и К. Маркса, для Ленина с Троцким, но и для кумира московских либералов А. Сахарова: <царизм>, <русский империализм>, филофейство, византийская схизма, варварство варягов и любовь к рабству. Поистине наша национальная катастрофа есть плод 200-летнего российского западничества, воплощенного то либералами XIX века, то ранним большевизмом, то диссидентами и номенклатурно-партийной и интеллектуальной элитой эры Горбачева, наконец, постсоветским истэблишментом. Но никогда еще за 200 лет интересы страны столь сильно не расходились с интересами ее узкой прозападной элиты.

Пока общественное сознание России не освободится от обеих версий западнического исторического мышления, от универсалистских проектов за счет России и русского присутствия в мире. Запад будет все так же триумфально пожинать плоды нашего национального упадка и государственного безволия. И кто бы ни пришел к власти. Запад прекрасно найдет с ним язык, если он будет западнический – не столь важно, либерально-космополитический или классово-интернациональный. <Карл Маркс для Запада свой, родной, – писал И. Ильин, – он ближе и понятнее, чем Серафим Саровский, Петр Великий, Суворов>. Это подтвердил С. Хантингтон, первым из маститых политологов Запада указавший на глобальный характер цивилизационного противостояния именно после краха коммунизма, ибо идеологическое противостояние между либеральным Западом и его коммунистическим оппонентом – дискуссия в рамках одного мировоззрения, тогда как возрождение подлинного религиозно-исторического лица России делает ее уже представителем иного мирового проекта.

520

Соперничество за <российское наследство> показало стремление воспользоваться упадком России и утратой ею исторических ориентиров, чтобы осуществить глобальный передел мира. На рубеже XXI века, как в начале XX столетия на фоне катаклизмов на территории исторического государства Российского, проявились похожие универсалистские мотивы и уже испробованные против нее геополитические проекты, для успеха которых во всемирном масштабе необходимо ослабление российского великодержавия – препятствия на пути к global governance. Но историческое государство Российское сформировалось в важнейший фактор равновесия не только государств, но и цивилизаций. В первый же год нового тысячелетия оказалось, что попытки ее уничтожения породили невиданное по форме соперничество и конфликт между западным <сверхгосударством>, пытающимся управлять миром, и трансграничным отпором подавляемых цивилизаций. Это может привести к опаснейшему столкновению между христианским и нехристианскими мирами. А. Тойнби предсказывал этот неизбежный протест, как и то, что это будет нарочитый <архаизм, вызванный к жизни давлением извне> потребительской цивилизации. Он отметил, что в современном исламском мире это будет протест <пуританской направленности>, и даже назвал <североафриканских сенусситов и ваххабитов Центральной Аравии>614.

Разрушение биполярного мира – вот что принесло непредсказуемые последствия и вызовы, перед которыми померкли <блоковые противостояния> – управляемый спектакль. Эти события, казалось, ярко продемонстрировали, как рушится без России баланс между традиционным евроатлантическим центром силы, с одной стороны, обретающим роль серьезнейшего фактора исламом, а также мощью модернизирующегося и обладающего ядерным оружием и несметным населением Китая – с другой.

Проект начала века в отношении России и Восточной Европы, поглощение <нового Версаля> и Mitteleuropa, превращение Восточной Европы в Западную, а западных территорий исторического государства Российского в Восточную Европу являлся звеном в системной геополитической цепи, что становится уже совершенно очевидным после победного утверждения англосаксов в полностью уничтоженном Афганистане и появления их баз в южном подбрюшье России. Именно такую цепь и планировал Совет по внешним сношениям в сентябре 1941 года – <от Богемии>, ставшей членом НАТО, <до Персидского залива>, где чуть раньше были уничтожены ростки региональной самостоятельности (Ирак), <и Гималаев>. Эта цепь – <клещи> – призваны сжимать Россию по некой дуге:

614 Тойнби АДж. Византийское наследие России. Цивилизация перед судом истории. М., 1996, с. 117.

34-2528

521