Россия и русские в мировой истории.

Похоже, А. Мицкевичу была неизвестна подлинная цена польского вопроса для Западной Европы. Его кумир Наполеон Бонапарт, <не любивший Польши, а любивший поляков, проливавших за него кровь> (Герцен), считал Польшу разменной картой против России, о чем свидетельствуют его предложения в ходе переговоров по Тильзитскому миру. Мысль о возвращении германизированных славянских земель была Ф. Энгельсу невыносима: <Неужели нужно было уступить целые области, населенные преимущественно немцами, и большие города, целиком немецкие, – уступить народу, который до сих пор не дал ни одного доказательства своей способности выйти из состояния феодализма?>. Задачей Энгельса .было направить поляков в ходе войны с Россией на Восток, чтобы обеспечить решение проблемы западных польских границ в пользу Германии: <Тогда вопрос о размежевании между охваченными войною нациями стал бы второстепенным по сравнению с главным вопросом – об установлении надежной границы против общего врага. Поляки, получив обширные территории на востоке, сделались бы сговорчивее… на западе>. Не Розенберг, а Энгельс дает впечатляющие рекомендации:

<Взять у поляков на западе все, что возможно, занять их крепости немцами, пожирать их продукты, а в случае, если бы удалось вовлечь в движение русских, соединиться с ними и вынудить поляков на уступки>.

Для <марксидов> поэтому польский козырь немедленно обесценился, как только провалились надежды на то, что новое польское восстание подожжет Россию и взорвет европейскую систему. В письме К. Марксу Энгельс прямо объявил поляков пропащей нацией (line nation foutue), которая нужна как средство лишь до того момента, пока сама Россия не будет вовлечена в аграрную революцию. В период назревания и хода Крымской войны, когда все симпатии классиков были на стороне противников Российской империи, Энгельс сетовал на отсутствие шансов на успешную войну против нее, поскольку <огромная, необозримая, редконаселенная Россия – это страна, которую очень трудно завоевать>. Что касается бывших польских провинций по эту сторону Двины и Днепра, выражает он свое разочарование, <то я о них и слышать не хочу с тех пор, как узнал, что все крестьяне там украинцы, поляками являются только дворяне и отчасти горожане… во всех этих местностях, за пределами собственно Царства Польского живет самое большее 500 000 поляков>214. Когда перспективы революции в Западной Европе стали туманными и надеяться оставалось лишь на успехи социалистиче-

213 Герцен А.И. Былое и думы. М., 1933, т. II, с. 50.

214 Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. М., 1962, т. 28, с. 488-489.

162

ской пропаганды среди славянских варваров, Энгельсу пришлось несколько более объективно изучить польско-русские проблемы и даже согласиться в письме к В. Засулич: <Я признаю, что, например, вопрос о разделе Польши выглядит совершенно иначе с русской точки зрения, чем с польской, сделавшейся точкой зрения Запада>215.

Не только эти откровения, но и сама жизнь классиков была разительным контрастом их философии. Многие исследователи, сравнивая русских революционеров и их духовных отцов, замечали полную противоположность Маркса и Бакунина, который к тому же обличил Маркса и коммунистический интернационал в служении исключительно еврейским целям, что и стало одной из причин их конфликта216. В Бакунине все искренно: его борьба, его страдания и смерть. В жизни Маркса все фальшиво: 30 лет подстрекательства из читальни Британского музея, удобная жизнь за счет Энгельса, расчетливая женитьба на немецкой аристократке, богатые похороны с надгробными речами; типичный мещанин, завистливо воюющий против <буржуазии>.