Читаем Россия и Запад полностью

R. M. Rilke. «Per Lesende».1 Ich las schon lang. Seit dieser                                      Nachmittag,2 mit Regen rauschend, an den                                      Fenstem lag.3 Vom Winde draußen hörte ich nichts                                               mehr:4 mein Buch war schwer.5 Ich sah ihm in die Blätter wie in                                            Mienen,6 die dunkel werden von                             Nachdenklichkeit,7 und um mein Lesen staute sich                                      die Zeit. —8 Auf einmal sind die Seiten                                   überschienen9 und statt der bangen                           Wortverworrenheit
10 steht: Abend, Abend… überall                                         auf ihnen.


Б. Пастернак. «За книгой».1 Я зачитался. Я читал давно.2 С тех пор, как дождь пошел                              хлестать в окно.3 Весь с головою в чтение уйдя,4 Не слышал я дождя.5 Я вглядывался в строки, как                                     в морщины6 Задумчивости, и часы подряд7 Стояло время или шло назад.8 Как вдруг я вижу, краскою                                      карминной9 В них набрано: закат, закат, закат.


1 Я читал уже долго. С тех пор, как предвечерние часы,2
шумя дождем, стояли за окном.3 Ветер снаружи я слышать перестал:4 книга была трудная.5 Я всматривался в ее листы, как в лица,6 которые мрачнеют от задумчивости,7 и, пока я читал, время вокруг меня стало. —8 Но вдруг страницы озарились,9 и на месте пугливой массы слов10 повсюду на них проступило: вечер, вечер…11 Ich schau noch nicht hinaus, und                                    doch zerreißen12 die langen Zeilen, und die Worte                                                  rollen13 von ihren Fäden fort, wohin sie                                               wollen…14 Da weiß ich es: über den übervollen15 glänzenden Gärten sind die                                      Himmel weit;16 die Sonne hat noch einmal
                                kommen sollen. —17 Und jetzt wird Sommemacht,                                 soweit man sieht:18 zu wenig Gruppen stellt sich das                                          Verstreute,19 dunkel, auf langen Wegen, gehn                                           die Leute,20 und seltsam weit, als ob es mehr                                             bedeute,21 hört man das Wenige, das noch                                          geschieht.


10 Как нитки ожерелья, строки                                           рвутся.11 И буквы катятся куда хотят.12 Я знаю, солнце, покидая сад,13 Должно еще раз было                                     оглянуться14
Из-за охваченных зарей оград.15 А вот как будто ночь по всем                                       приметам.16 Деревья жмутся по краям дорог,17 И люди собираются в кружок18 И тихо рассуждают, каждый                                              слог19 Дороже золота ценя при этом.


11 Я еще не смотрю наружу, но нитки длинных строчек12 рвутся, и слова рассыпаются13 и катятся, куда хотят…14 Тогда я понимаю: над осенними15 в отблесках (?) садами небеса просторны;16 солнце должно было вернуться еще раз. —17 Но вот повсюду, куда хватает глаз, наступает летняя ночь:18 Рассеянные в пространстве предметы собираются в немногие                                                                                      группы,19 темные фигуры людей идут по дорогам вдаль,20 и странно далеко, как будто с особым значеньем,21 слышно то слабое движение, которое еще происходит.
Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»

Когда казнили Иешуа Га-Ноцри в романе Булгакова? А когда происходит действие московских сцен «Мастера и Маргариты»? Оказывается, все расписано писателем до года, дня и часа. Прототипом каких героев романа послужили Ленин, Сталин, Бухарин? Кто из современных Булгакову писателей запечатлен на страницах романа, и как отражены в тексте факты булгаковской биографии Понтия Пилата? Как преломилась в романе история раннего христианства и масонства? Почему погиб Михаил Александрович Берлиоз? Как отразились в структуре романа идеи русских религиозных философов начала XX века? И наконец, как воздействует на нас заключенная в произведении магия цифр?Ответы на эти и другие вопросы читатель найдет в новой книге известного исследователя творчества Михаила Булгакова, доктора филологических наук Бориса Соколова.

Борис Вадимович Соколов , Борис Вадимосич Соколов

Критика / Литературоведение / Образование и наука / Документальное / Документальная литература