Россия — Советский Союз, 1917–1945 гг.

2) По справедливому мнению ряда современных авторов (Г. Бордюгов, В. Козлов, Ю. Жуков, Ю. Емельянов), к моменту возникновения «заготовительного кризиса» зимы 1927―1928 гг. никто из членов высшего партийного руководства не возражал против «перекачки» средств из аграрного производства в промышленный сектор экономики страны. Дискуссионным оставался вопрос о формах и пределах этой «перекачки», но не более того. Бухаринская группировка полагала, что более существенные средства для индустриального развития страны дадут единоличные крестьянские хозяйства,

которые необходимо всячески оберегать, поддерживать и поднимать. А сталинская группировка, уже взявшая курс на создание крупных коллективных хозяйств, напротив, была убеждена, что только колхозы и совхозы смогут решить главную экономическую задачу страны

— преодолеть стадиальное отставание промышленного производства СССР от экономически передовых западных держав.

3) Более того, те же историки справедливо упрекают руководство страны и, прежде всего, самого Н.И. Бухарина в том, что оно упустило реальную возможность органически соединить задачи индустриального развития страны с развитием производственных форм кооперации. А ведь Н.И. Бухарин в апреле 1925 г., жёстко полемизируя с Ю.З. Лариным, выступавшим за развитие различных форм производственной кооперации, однозначно заявил, что колхозы не являются «столбовой дорогой к социализму».

В результате этой целенаправленной партийной политики произошло «осереднячивание» советской деревни, где вместо прежних 16 млн крепких крестьянских хозяйств возникло 25―26 млн единоличных середняцких хозяйств, которые теперь давали 85% всех валовых сборов зерна, и только 20% товарного зерна. А львиную долю товарного зерна — более 60%, поступавшего на внешний и внутренний рынки, по-прежнему производили «кулацкие» хозяйства страны, численность которых не превышала 4% от общего количества всех единоличных крестьянских хозяйств. Вот эти кулацкие хозяйства во многом и провоцировали все те заготовительные кризисы, которые стали и причиной, и одновременно поводом для перехода к «чрезвычайным мерам», которые похоронили НЭП.

2. Первый этап политики коллективизации советской деревни (1928―1930)

Вполне логическим и совершенно оправданным продолжением курса на индустриализацию базовых отраслей промышленного производства страны стал курс на «сплошную коллективизацию» единоличных крестьянских хозяйства, который был провозглашен в июле 1929 г. Провозглашение нового курса в аграрной политике было связано с тем, что за истекшее десятилетие в стране было создано всего 57 тысяч коллективных аграрных хозяйств, которые объединяли чуть более 3,5% всех единоличных крестьянских хозяйств.

В либеральной публицистике (Н. Шмелев, О. Лацис) и в ряде исторических работ (В. Данилов, Л. Файн) существует не вполне оправданное представление о поступательном развитии мелкотоварного крестьянского хозяйства во второй половине 1920-х гг. На самом деле, и этот факт совершенно бесспорно подтвержден в работах ряда советских и современных историков (Н. Рогалина, М. Горинов, Ю. Жуков), во второй половине 1920-х гг. наблюдалась устойчивая стагнация сельскохозяйственного производства во всех регионах страны. Чтобы прекратить процесс дальнейшей деградации деревни и положить конец перманентным кризисам хлебозаготовок, И.В. Сталин и его ближайшее окружение считали необходимым в кратчайшие сроки обобществить все средства производства и поставить советскую единоличную деревню под жесткий административный контроль.

Также несостоятельны утверждения данных авторов и о поступательном развитии различных форм кооперации в стране, которые ставили под сомнение необходимость проведения сплошной коллективизации в советской единоличной деревне в обозримой исторической перспективе. В реальности дело обстояло куда более плачевно. Многие ученые (В. Кабанов, Г. Бордюгов, В. Козлов) справедливо пишут о том, что: