Россия — Советский Союз, 1917–1945 гг.

• В Советской России и остальных союзных республиках практически вся крестьянская кооперация являла собой «неуклюжий механизм полугосударственного типа», который, отягощенный грузом собственных противоречий, «находился в состоянии полного разложения и упадка». По сути дела, государство полностью определяло заготовительные и продажные цены кооперативных хозяйств на сырье и готовую продукцию, нормы их капиталовложений, накладных расходов и других важнейших элементов рыночных отношений, что полностью противоречило хозрасчетным основам самой кооперации. Такой полугосударственный гибрид уже ни на что не был способен, а новая реорганизация кооперации в тех исторических условиях была просто невозможна.

• Если в царской России основным видом кооперативного движения была кредитная кооперация, то в условиях советской власти основной упор был сделан на развитие потребкооперации, которая представляла собой более низкую ступень кооперативного движения, не способную решать серьезных задач аграрного развития страны.

Теоретическим обоснованием нового партийного курса на ускоренные темпы коллективизации стала знаменитая сталинская статья «Год великого перелома», опубликованная в «Правде» 7 ноября 1929 г. В этой отчетливо политико-пропагандистской статье, сознательно приукрашивая истинное положение вещей, И.В. Сталин заявил, что в колхозы пошел середняк, а значит, в социалистическом преобразовании деревни «одержана решающая победа». На самом деле, по подсчетам историков (В. Данилов, Н. Ивницкий), к моменту выхода в свет этой статьи во всех трех типах коллективных хозяйств — т. е. ТОЗах, коммунах и артелях, состояло не более 6–7% крестьянских, в основном, бедняцких безлошадных хозяйств.

По мнению ряда современных авторов (В. Кабанов), первый значительный поворот высшего партийного руководства страны в сторону создания коллективных хозяйств произошел еще в 1925 г., когда правительство приняло ряд постановлений, в том числе «О совхозах» и «О мероприятиях по укреплению экономического положения советских хозяйств», в которых всем совхозам отводилась ведущая роль в реконструкции сельского хозяйства страны и перевода мелких крестьянских единоличных хозяйств на рельсы крупного промышленного земледелия.

В 1927―1928 гг. были приняты новые постановления ЦИК и СНК СССР «О коллективных хозяйствах», «О советских хозяйствах» и «Об общих началах землепользования и землеустройства», которые фактически означали подготовку к массовой коллективизации. Более того, решением Политбюро ЦК ВКП(б) в ноябре 1928 г. в советской деревне началось создание тысяч машинно-тракторных станций (МТС), которые должны были зримо показать все преимущества коллективного ведения хозяйства на селе. Таким образом, «великий перелом» 1929 г. возник, конечно, не на пустом месте, а стал логическим завершением всего предыдущего развития аграрного сектора страны.

В ноябре 1929 г. состоялся Пленум ЦК, на котором уже обсуждались конкретные сроки коллективизации крестьянских хозяйств в различных регионах страны. В дискуссии по данному вопросу приняли участие и лидеры «правого блока», которые, выступив с покаянным «Письмом», полностью раскаялись в своих прежних заблуждениях и признали правоту генеральной линии партии, направленную на строительство основ социализма в стране. Это запоздалое покаяние не спасло главного идеолога и вождя «правых уклонистов» товарища Н.И. Бухарина от краха «политической кары», и решением Пленума ЦК он был выведен из состава Политбюро.

В годы «горбачевской перестройки» и в постсоветский период подавляющее большинство историков различных политических убеждений и взглядов (Е. Горелов, Р. Медведев, Г. Бордюгов, В. Козлов, В. Данилов, Н. Верт) сокрушалось по поводу незавидной политической судьбы «любимца всей партии» и ее «крупнейшего и ценнейшего теоретика». И лишь немногие ученые (С. Коэн, Ю. Емельянов) обратили внимание на то принципиально важное обстоятельство, что Н.И. Бухарин и его ученики в 1925―1929 гг. обладали практически полной монополией на весь идеологический, агитационной и пропагандистский партийный аппарат всех уровней. Ни один член Политбюро ЦК не мог похвастаться ни своей собственной «научной школой», состоящей из выпускников Института красной профессуры, ни тем, что он и все его «птенцы» — А.Н. Слепков, Д.П. Марецкий, А.И. Стецкий, А.Ю. Айхенвальд, Д.А. Розит, Е.И. Гольденберг, Е.В. Цейтлин и другие новоявленные теоретики большевизма возглавляли «Правду», «Большевик», «Комсомольскую правду», «Ленинградскую правду», Московскую промышленную академию, Академию коммунистического образования, Институт красной профессуры, Коммунистическую академию им. Я.М. Свердлова и многие другие центральные органы печати и высшие учебные заведения страны.