Россия выходит в мировой океан. Страшный сон королевы Виктории

Не прошло и четверти часа погони, как с «Ренжера» раздался выстрел из носового орудия. В ответ на это яхта подняла русский военный флаг и продолжала бежать полным ходом из пролива. Первое ядро ушло недалеко у нее за кормой. Второе и третье легли близко по правому борту. Это доказывало, что на клипере прицеливаются порядочно и пока только пристреливаются. Оно действительно так и было, потому что следующие снаряды подряд начали попадать в яхту и последовательно снесли ей кормовой фальшборт, грот-мачту, часть мостика, пробили борт в нескольких местах, убили минного унтер-офицера, ранили трех человек, в том числе и лейтенанта Злобина.

Положение яхты ежеминутно становилось все опаснее, быстрее идти она не могла, а предпринять было нечего. Но случай и знание местности спасли яхту.

В прежние годы к югу от Зондского пролива одиноко поднимался над морем кратер Кракатау. Но 26 августа 1883 года, после сильнейшего землетрясения, этот великан в 2600 футов (792 м) вышиною скрылся с лица океана навсегда, оставив вместо себя громадную банку, подробно означенную, вероятно, только на русских картах. Глубина на ней была лишь 12 футов (3,7 м). На эту- то банку и вступила теперь яхта и, вероятно, была первым судном, решившимся идти но ней. «Ренжер», увлеченный успешной погоней, должно быть, рассчитывал, что здесь будет достаточно глубоко и для него. Но осадка яхты была 11 футов, а у клипера — 13 футов. К общему удовольствию на яхте заметили, что их преследователь вдруг стал отставать, выпуская густой пар, а пальба сделалась беспорядочной и безвредной. Значит «Ренжер» сел на мель — промелькнуло у всех. Значит опасность миновала и все спасены от явной гибели.

Выйдя в океан, легли на остров Енгано и занялись ранеными. Впрочем, пришлось только обмыть и кое-как перевязать оторванные руки и ноги, так как больше этого сделать ничего не могли. Оставалось окончить также грустное дело — похоронить унтер-офицера. Приготовления и сборы к этому были недолги. Долетали чистую койку, зашили в нее покойного и прикрепили две балластины по четыре пуда. По команде «на молитву» все собрались на юте под открытым небом. Кононов прочел краткие молитвы, псалом «Живый в помощи Вышняго», и при общем пении «Святый Боже» тело было опущено в море.

За Сингапур было уплачено кровью, и один из самых энергичных людей успокоился навеки. Но, сознавая вполне чудное спасение от неминуемой гибели и всю важность сингапурского погрома, экипаж яхты здесь же принес горячую благодарность Создателю за явную Его помощь и величайшее милосердие.

Ровно через 8 суток в назначенном рандеву яхта соединилась с крейсером, встретившем на своем пути к Енгано голландский пароход, от которого и узнали о гибели двух английских военных судов в Сингапуре от русских миноносок и о громадном пожаре в Новой гавани. Об «Агамемноне», впрочем, телеграфировали, что он не затонул благодаря исправности своих непроницаемых переборок, но, во всяком случае, надолго вышел из строя.

Ввиду этих известий, капитан, окруженный всеми офицерами и командой, почетно встретил своих героев. Больным была подана необходимая помощь. Затем флаг был приспущен, и помолились за упокой души погибшего товарища.

Так как трое раненых требовали тщательного ухода, то капитан решился зайти на несколько часов в Бекнулен [138]

, но прежде всего следовало покончить с яхтой. Она уже сослужила свою службу, и дальнейшее ее существование было скорее вредно для крейсера в нейтральном порту. Поэтому ее пустили ко дну и, поставив миноноски на свои места, взяли курс на столицу Суматры.

Около 4 часов пополудни крейсер вошел на рейд и бросил якорь. Не успели еще отсалютовать голландскому флагу и получить ответ, как к борту пристал адъютант губернатора, весьма вежливо передал приветствия своего начальства и поздравления с приходом, а затем объявил категорическое требование представителя Голландии его превосходительства Мейнгера Евенгорна оставить порт не позже как через 24 часа. «Таковы условия строжайшего нейтралитета нашего правительства», — прибавил он, как бы извиняясь за оказываемое негостеприимство. Капитан молча взял под руку губернаторского адъютанта и вместе с ним спустился к своим раненым.

— Прошу вас передать его превосходительству, что единственная причина, заставившая меня затруднить его моим присутствием здесь, вынуждена крайней необходимостью, в которой, я полагаю, вы убедились сами. Я зашел только сдать в госпиталь раненых, конечно, если его превосходительство не затруднится разрешить это.

Адъютант почтительно поклонился и уехал на берег. Вслед за ним уехал и капитан с визитом к его превосходительству Мейнгеру Евенгорну.