Российский колокол №7-8 2016

Перелетев через Знак, мягко приземлился на все четыре лапы косматый пёс, похожий на кавказскую овчарку из тех, что в одиночку не побоится пойти против стаи волков. Для Николая Андреевича, как для оборотня-универсала, не составляло ни малейших трудов выбрать необходимый облик, а не полагаться на волю случая. Чистяков наверняка стал волком, значит, бороться с ним лучше всего либо волку, либо крупной собаке из туземных овчарок. Но, коль кругом множество вооружённых людей, волк может запросто схлопотать пулю, тогда как собака будет бегать сколько угодно. Мало ли с какого подворья она удрала и по каким делам спешит степью?

Окружающий мир стал для ротмистра чёрно-белым, зато через уши и ноздри обрушилась целая лавина запахов и звуков. Так случалось каждый раз, когда он оборачивался в хищника, но всегда приходилось несколько минут привыкать. Иначе не разобраться в тончайших нюансах мировосприятия. Чем отличается ветерок, дующий с юга от порыва, прилетевшего с востока? Как с закрытыми глазами определить, где сухой стебель ковыля, а где тонконога? Почему шорох крыльев жаворонка не спутаешь ни с чем другим?

Благодаря обострившемуся чутью Николай Андреевич мог теперь идти по следу прапорщика, не глядя на отпечатки сапог. Казалось, впереди проложена железнодорожная колея – справа рельс и слева рельс, если идти между ними, то никогда не заблудишься. Изначальная загадка вскоре подтвердилась – Чистяков направлялся прямиком к ферме, то есть к штабу. Дважды ротмистр натыкался на лёжку – спешащий впереди оборотень прижимался к земле и оставался так довольно долго. Должно быть, пережидал, когда пройдут вооружённые люди, не желая попадать им на глаза. Прапорщик терял время и это вселяло в Николая Андреевича надежду – он мог успеть до того, когда его вмешательство станет уже не нужным.

Вот и сама ферма. Широкий двор, почти квадратный в плане, обсажен по периметру тополями. Внутри располагались опытные участки огородов, а в глубине стоял тот самый флигель, который выбрал Лавр Георгиевич, чтобы разместить штаб.

Как назло, большевики начали очередной обстрел.

Где-то в Екатеринодаре заработала невидимая батарея. Шесть гаубичных снарядов разорвались посреди грядок. Комья земли полетели в разные стороны, засвистели осколки, срезая ветки с тополей. Оборотень припал к земле, стараясь слиться с нею. Кусочку металла всё равно в кого втыкаться, кого убивать, а среди Детей Протея бессмертных не было. Да, старели медленнее, чем обычные люди, но от пули или клинка умирали так же верно, как и они.

Очевидно, красные стреляли наобум, без корректировщика, да и артиллеристы, по всей видимости, не отличались особой выучкой. Ни один снаряд не попал в сам штаб. Когда звон в ушах слегка стих, Николай Андреевич приподнял лобастую голову и увидел серого с рыжиной волка, рванувшегося к домику от края посадки.

Пашутин побежал следом. Отставал он шагов на сто, к тому же тяжёлое сложение волкодава не позволяло набрать ту же скорость, что и Чистяков.

«Главное, успеть!» – билась назойливая мысль.

Волк с разбега сиганул в окно – стёкол там не было, должно быть вылетели при очередном артобстреле.

Пашутин поднажал.

«Только бы успеть!»

Дверь распахнулась, оттуда не вышел, а вывалился бледный как полотно Долинский. Пальцы подпоручика лихорадочно скребли кобуру, но никак не могли открыть её. Увидев лохматого кобеля, спешащего вслед за волком, он дёрнулся, ударился плечом о стену и медленно сполз, пачкая китель. Судя по закатившимся глазам, адъютант Корнилова потерял сознание.

Острый осколок стекла выдрал из бока оборотня порядочный клок шерсти и пропорол кожу, но он даже не заметил этого, переваливаясь через подоконник.

На полу маленькой комнаты, где из мебели стояли всего лишь стол и табурет, лежал, разбросав руки главнокомандующий. Над ним застыл серый с подпалом волк.

«Зачем?» – мысленно закричал Пашутин, налетая на прапорщика сбоку.

«Так надо!» – Чистяков извернулся всем телом, щёлкнул зубами, целясь псу в горло.

«Кому?»

«Тому, кто сильнее нас!»

Зубы ударили о зубы.

Из горла Николая Андреевича рвался звериный рык. Ученик его, вернее, бывший ученик отвечал тем же.

«Предатель!»

«Нет! Я служу!»

«Кому?»

«Я не имею права…»

«Кому ты служишь?»

«Не скажу!»

Волчьи клыки располосовали Пашутину ухо.

В свою очередь, ротмистр вцепился Чистякову в загривок.

Они покатились через безжизненное тело Корнилова, опрокинули стол. С треском рассыпался и без того расшатанный табурет.

«Зачем тебе амулет?»

«Амулет? Глупец! Нет никакого амулета!»

«Тогда зачем?»

«Только Корнилов мог сделать Россию прежней».

«Кому ты служишь?»

«Не скажу!»

«Масоны?»

Молчание.

«Тамплиеры?»

Нет ответа.

«Кайзер?»

«Ты смешон в своих попытках».

«Я убью тебя!» – челюсти волкодава сомкнулись на горле оборотня-прапорщика.

«Ты ничего не изменишь».

«Для тебя изменится всё».

«Ну и пусть! Зато Россия станет иной!»

«Какой?»

«Свободной, богатой, сильной!»

Чистяков уже хрипел, но не сдавался.

«Сильной для кого?» – Николай Андреевич усилил хватку.

«Для тех, кто боролся…»

Человеческие глаза волка закрылись.