Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

Состав II Думы был весьма пестрым и конструктивной работы не обещал. Лишь 38 % депутатов имели высшее образование, а 41 % – низшее, домашнее или были вовсе неграмотными. Только 6 %

ранее входили в состав I Думы. Большинство депутатов нового созыва принадлежали к левому и правому крыльям, а кадетский центр составлял менее пятой части членов. О составе Думы Головин вспоминал так: «Хотя мне, как председателю Думы, очень хотелось бы установить, что впечатление от личного состава Думы получалось хорошее, но, желая быть правдивым и искренним, я принужден отметить как раз обратное. Так, левое крыло Думы невольно поражало зрителя множеством слишком молодых для ответственного дела народного представительства лиц и при этом неинтеллигентных. На фоне этой некультурной левой молодежи редкими пятнами выделялись серьезные умные лица некоторых образованных народных социалистов, социалистов-революционеров, двух-трех трудовиков и стольких же социал-демократов. Но, повторяю, общая масса левых отличалась тупым самомнением опьяневшей от недавнего неожиданного успеха, необразованной и озлобленной молодежи. Все же вера в непогрешимость проповедуемых ими идей и несомненная бескорыстность и готовность к самопожертвованию ради торжества их принципов возбуждали симпатию к ним объективного и беспристрастного наблюдателя. Не такое чувство возникало при взгляде на правое крыло Думы. Здесь прежде всего бросались в глаза лукавые физиономии епископов и священников, злобные лица крайних реакционеров из крупных землевладельцев-дворян, бывших земских начальников и иных чиновников, мечтавших о губернаторстве или вице-губернаторстве, ненавидевших Думу, грозившую их материальному благосостоянию и их привилегированному положению в обществе, и с первых же дней старавшихся уронить ее достоинство, добиться ее роспуска, мешавших ее работе и не скрывавших даже своей радости при ее неудачах. На это крыло, шумевшее, гоготавшее, кривлявшееся, было противно смотреть, как на уродливое явление: народные представители, не признающие и глумящиеся над народным представительством! Сжатый этими двумя буйными и сильными крыльями, имеющий большинство в Думе лишь от присоединения к центру то левого, то правого крыла, сам по себе бессильный центр, стремящийся к законодательной работе на строго конституционных основах с товарищами налево, желающими использовать думскую трибуну лишь для пропаганды своих крайних учений, с господами направо, провоцирующими Думу на путь пустых деклараций и скандалов, этот центр вызывал в зрителе и сожаление, и уважение перед его стойкостью, выдержанностью и политическою воспитанностью».

Депутаты в долгу перед своим председателем не остались. Епископ Евлогий (Георгиевский), входивший в правую фракцию с «лукавыми физиономиями», говорил хозяйке консервативного салона Александре Богданович: «Господь, когда хочет наказать, отнимает разум, и вот Дума сама у себя отняла разум, избрав такого председателя, как Головин». А на Высочайшем приеме члены Государственного совета и сенаторы, по свидетельству Богданович, громко кричали вслед председателю Думы «каналья» и «мерзавец».

О родной кадетской фракции Федор Александрович писал: «Во Вторую думу в большинстве попали Dii minores [Младшие боги (лат.)] этой партии. Сливки ее красовались в Первой думе, но, привлеченные к суду за так называемое Выборгское воззвание, были лишены избирательных прав и остались за стенами Таврического дворца. Конечно, это не помешало их главарям принимать самое деятельное участие во фракционной работе и таким путем благотворно влиять на ход думских дел. Но двое-трое из хорошо знакомых русскому образованному обществу главарей к.-д. сидели на скамьях членов Думы; другие же, бывшие члены Первой думы, занимали места для публики и с болью в сердце наблюдали за всеми трагическими перипетиями агонии народного представительства, явно обреченного на преждевременную гибель».

Как известно, II Дума ни в силу самого своего состава, ни по краткости срока так и не смогла развернуть законодательной деятельности. По поводу оглашенного в Думе социалистического проекта аграрной реформы Головин замечал: «Что-то стихийно грубое, безнадежное, невежественное чувствовалось в речах подобных ораторов и, вызывая аплодисменты значительного числа членов Думы, заставляло с глубокой печалью и тревогой задуматься над вопросом: может ли законодательствовать эта Дума? Будет ли иметь достаточно силы центр Думы, чтобы справиться со стихийным хаосом на левом и со злорадным издевательством на правом крыле Думы?